Он спрятался в комнатке, где в одном углу была раковина, а в другом стояли швабры и ведра, и, притворив дверь, смотрел в щелку. Когда люди ушли, он вышел из комнатки уборщиков.

— Что вы здесь делаете? — раздался голос за спиной.

Чужак медленно обернулся: капельдинер был ниже ростом на несколько дюймов. Мужчина смотрел на него сверху вниз и молчал, опустив голову, чтобы козырек бейсболки прикрывал большую часть лица.

— Здесь могут находиться только сотрудники театра и певцы, — продолжал капельдинер. — Будьте добры выйти отсюда.

Тот не понял выпаленных скороговоркой итальянских фраз, но догадался, в чем дело. Он приподнял голову, и капельдинер невольно выпучил глаза. Большинство людей не могли сдержать гримасу отвращения, когда видели лицо мужчины в бейсболке, — именно поэтому он и натягивал ее пониже.

Капельдинер уставился на нарушителя, открыв рот. Тот положил руку ему на плечо.

— Давайте-ка я вам кое-что объясню, — сказал он по-английски и повел капельдинера из середины коридора поближе к двери комнаты для уборщиков, где было потемнее.

Капельдинера он убил быстро, бесшумно и бескровно — тот не сопротивлялся. Он привалил тело к стене комнаты для уборщиков, запер дверь на замок и бросил ключ в горшок с цветами.

Чужак пошел дальше, пока не добрался до комнаты, которую искал, — он узнал ее по имени на табличке. Отойдя в сторону, мужчина достал из кармана мобильник и позвонил на заранее введенный в память номер. Тихо поговорив по телефону, он принялся ждать.

ГЛАВА 66

ГЛАВА 66

Глянув на часы, Бен допил виски. Он был единственным посетителем в баре, и ему вдруг стало неловко, что он потихоньку ускользнул из зала. Времени прошло уже много, Ли вот-вот появится на сцене — не хотелось бы пропустить.

Он пошел обратно по красной ковровой дорожке, вверх по лестнице и вдоль изогнутого дугой коридора к дверям лож. Все двери выглядели одинаково: красный бархат занавесей на красном бархате стены. Свою ложу он нашел по номеру. Усевшись в кресло, Бен посмотрел на сцену и понял, что вернулся как раз вовремя.

Шел второй акт, заканчивалась ария, после которой должна выйти Царица ночи. Она прошла на середину сцены и запела про любовь, смерть и месть. Пела она прекрасно, но что-то было не так. Голос изменился. Мощное звучное сопрано вполне соответствовало репутации одного из лучших оперных театров в мире, однако в нем не хватало глубины и страсти, присущих голосу Ли, от которых мурашки бежали по коже.

Бен нахмурился. На соседнем сиденье лежал театральный бинокль, который дала Бену Ли. Увеличение у него, конечно же, не такое, как у армейского, но лица исполнителей на сцене разглядеть можно. Бен навел бинокль на Царицу ночи: несмотря на точно такой же костюм и грим, как на Ли, это явно не она.