Крис встал так, что отрезал ей путь к лестнице. Кей повернулась к нему и усилием воли заставила себя посмотреть ему в лицо. Прищуренные глаза пронзительно смотрели на нее. «Взгляд как у сокола», — подумалось ей.

— Хичу это понравилось бы, — сказал Крис, сверля ее взглядом.

Страх сковал тело Кей. Ее жизнь висела на волоске в том самом городе, куда она бежала, ища спасения. Сам символ Свободы обернулся для нее ловушкой. В эту минуту все стало бессмысленным: карьера, написанные ею книги и статьи, долгие годы учебы, диспуты с коллегами, даже любовь Сантомассимо. Все стоило теперь не больше горсти пепла.

Потому что сейчас перед ней была реальность, а не кино. Она видела это в кривой усмешке, застывшей на лице Криса. И снова в ее сознании возникла иррациональная череда образов, которые затем выкристаллизовались в кадр:

СРЕДНИЙ ПЛАН. ПРИСЦИЛЛА ЛЕЙН. НОРМАН ЛЛОЙД. ДЕНЬ Присцилла Лейн в ужасе пятится от Нормана Ллойда. А он, зловеще улыбаясь, наступает на нее

СРЕДНИЙ ПЛАН. ПРИСЦИЛЛА ЛЕЙН. НОРМАН ЛЛОЙД. ДЕНЬ

Присцилла Лейн в ужасе пятится от Нормана Ллойда. А он, зловеще улыбаясь, наступает на нее

На этот раз видение исчезло не полностью. «Диверсант» упал на ее сознание словно занавес, через который она видела Криса, неотрывно наблюдавшего за ней. Все то же мальчишеское лицо, тот же пиджак. Он был одновременно и студентом, и актером Норманом Ллойдом.

Снизу отчетливо доносился топот ног, бежавших по металлической лестнице.

Крис прислушался.

— Вы слышите, профессор, — усмехнулся он, — вас бегут спасать. Все как в «Диверсанте». Конечно же, Норман Ллойд должен был убить Присциллу Лейн. Прямо здесь, на этом самом месте…

Крис полез в карман, вынул оттуда горсть попкорна и принялся есть:

— Но… нет! Норман Ллойд ее не убивает! Он не может убить героиню фильма. Сейчас героиня вы, профессор. В кино он не мог ее убить! Так ведь? Как смешно! Хича, наверное, тянуло блевать всякий раз, когда он думал об этом. Он терпеть не мог счастливых финалов, ибо знал, что в жизни так не бывает. Что это просто идиотская шутка!

Кей наблюдала за тем, как Крис все быстрее и быстрее поглощает попкорн. Совсем недавно его лицо казалось ей привлекательным, по-американски приветливым и открытым. Сейчас оно было страшным, его черты исказились от напряжения и маниакальной злобы.

— Я преодолел границы, твою мать! Мне надоело потакать посредственности и слушать всякую чушь. Реальные люди, профессор, хорошие люди уступили мне. Я осуществил истинные желания Хича! Я реализовал то, что ему не разрешали делать в кино! Я воплотил в жизнь его гений!