— Ты бы ей тоже понравилась.
— Это важно. На тот случай, если ты на ней женишься.
Черт, мне за ней не угнаться!
— Мы пока даже не заикаемся об этом, Клаудия.
— Когда-нибудь, может, и заикнетесь. Просто я хотела тебе сказать, что она мне нравится. На случай, если это будет тебе интересно.
— Спасибо.
Мой мозг работает с лихорадочной быстротой. Общеизвестно, что дети обладают даром предвидения, неужели она догадывается о чем-то таком, о чем я сам не имею ни малейшего представления?
— Маме как раз это и нужно, — продолжает она.
— Выйти замуж? По-моему, на новой работе у нее нет времени думать об этом.
— Так или иначе, время у нее находится.
— Откуда ты знаешь? Она что, сама тебе об этом говорит?
— Она мне больше ни о чем не говорит. Она мне
— Ты уверена, что не преувеличиваешь?
— Да. Она все говорит приказным тоном. Она без конца срывает на мне злость.
— Клаудия…
— Да, срывает! Теперь она то и дело выходит из себя. Что бы я ни делала, ее это не устраивает.
— Это все из-за новой работы. Ей, наверное, на самом деле трудно приходится, она работает гораздо больше, чем раньше. Она к этому не привыкла, ее гложет сознание вины из-за того, что она не уделяет больше времени тебе, вот она так и поступает. Ты же знаешь, что она души в тебе не чает.
— Ну да! — говорит она без всякого воодушевления.
Горячий шоколад в чашке уже остыл. Я снова наливаю его в кастрюлю, чтобы подогреть. Она бредет следом за мной на кухню. На ней ночная рубашка, она уже собралась ложиться спать. Уже одиннадцатый час, обычно она ложится пораньше. Я думал, что мы с ней выпьем горячего шоколада и поболтаем на сон грядущий.