— Да? Хочешь итальянку? А если я все расскажу твоей жене?

— Мы с ней уже обсуждали этот вопрос.

Мы выпили еще по чашке кофе. Было около восьми утра, и я уже начинал подумывать, что это поздновато для ареста, но в этот момент, крадучись словно кошка, в кухню вошел Винни.

— Хозяин, они здесь, — прошептал он. — Энтони позвонил от ворот. Они идут сюда.

Беллароза махнул рукой, и Винни исчез. Он повернулся ко мне.

— Ты проспорил мне пятьдесят долларов.

Мне показалось, что он хочет получить свой выигрыш сразу, поэтому я протянул ему купюру, и он спрятал ее в карман.

— Вот видишь? — сказал он. — Феррагамо — подлец. Он наврал с три короба жюри присяжных, и они дали ему добро на предъявление обвинения. Меня арестуют за то, чего я не совершал. А ведь он знает, что я не убивал Хуана Карранцу. Теперь на улицах города может пролиться кровь, и пострадают невинные люди.

Лица, у которых нелады с правосудием, начинают вещать так, как будто они святые или жертвы произвола.

Я это неоднократно замечал на примере моих клиентов, которые занимались бухгалтерскими приписками.

Беллароза встал из-за стола.

— Четырнадцатого января этого года, в тот день, когда Хуан Карранца был убит в Джерси сотрудниками Отдела по борьбе с наркобизнесом, у меня было неопровержимое алиби, — заявил он.

— Ну и хорошо, — сказал я, вставая и забирая свой дипломат.

— Ты не спрашивал меня об этом алиби, так как ты не специалист по уголовным делам.

— Да, верно. Мне следовало спросить.

— Так вот, когда все это случилось, я находился здесь. Как раз в тот день я приехал сюда, чтобы получше рассмотреть это поместье. Я провел весь день в «Альгамбре», здесь, в восьмидесяти милях от того места, где был убит Хуан Карранца. Ему прострелили голову, когда он сидел в машине на стоянке на Гарден-Стейт. Но меня там не было. Я находился здесь.

— С тобой кто-нибудь был?

— Конечно. Со мной всегда ездят ребята. Ленни сидел за рулем. Был и еще один парень.

Я покачал головой.

— Это не пройдет, Фрэнк. Это не алиби. Кто-нибудь из здешних видел тебя?