— А не будет ли нескромностью узнать, что вам о нас говорили? Вы знаете, не всему можно верить…

— Но то, что я слышал, не было для вас неблагоприятно…

— Не может быть! — наивно сказал Кониглю.

— «Дорогой маркиз», — говорил мне на днях один виконт из наших знакомых, — «вы не можете представить, сколько энергии и благоразумия скрывается под, может быть, немного странной наружностью наших героев!»

— Героев! Виконт сказал: «Героев?»

— Да, сказал… «Видите ли», — продолжал он, — «с такими людьми можно завоевать весь мир».

— О! Это уже слишком! — скромно заметил Мюфлие.

— О, нет!… Это всего лишь истина. Разве, например, вы, Мюфлие, не совершали геройских поступков?

— Боже мой!… Как и все!

— Я вам напомню только один. Это было в Жуанвиле.

— Что?

— Вы занимались тем, что грабили необитаемый дом…

Мюфлие выпрямился и во все глаза глядел на Арчибальда.

— Кто-то поднял тревогу. У вас в эту минуту были в руках дорогие столовые часы. Сбежались соседи. Один из них загораживает вам дорогу. Тогда, не заботясь о ценности вещи, которую вы добыли с таким трудом, вы поднимаете ее и тяжело опускаете на череп вашего противника!

— Гм! Гм! — прокашлялся Мюфлие, чувствовавший себя не совсем хорошо.

— Самое интересное во всем этом то, что как мне говорили, часы отважно выдержали удар, и их механизм нимало не пострадал. Правда, этот человек умер через неделю в госпитале, но часы-то шли! Вот что я называю настоящим подвигом.

Мюфлие, которому казалось, будто его кто-то давил за горло, с трудом пробормотал:

— Конечно… Что тут говорить… Однако…

— Не скромничайте! А, например, господин Кониглю…

Кониглю поперхнулся. Он предугадывал какое-нибудь новое воспоминание прошлого, что, признаться, очень мало улыбалось ему.