Была поздняя ночь, так что нечего было бояться непредвиденных встреч.

В ту эпоху среди позорных домов, окружавших Лувр, которые со временем затмила своим блеском улица Риволи, славился грязный переулок, до 1806 года носивший скромное имя Панье-Флери (корзины в цветах).

Убежище разврата, преступления, нищеты во всей их ужасной наготе!

Историю этой улицы, можно бы вкратце выразить в четырех словах: убийства, грабежи, нищета и разврат.

В средние века, говорит Таксиль Делор в одном из своих сочинений: «Улицы Парижа служили местом ночных сборищ для воров. Там неопытный мальчик и порочный старик упивались позорными наслаждениями, подлые сирены прибирали к рукам добычу и уже не выпускали ее из своих когтей. С последними ударами вечернего звона, призывающего к тушению огней, разбойники и развратники забирались в свои логовища и бесчинствовали там до утра.»

Века проходят. Порок меняет личину, но все же остается пороком.

Восемнадцатое столетие было золотым веком для улицы Панье-Флери. Там существовали в это время привилегированные харчевни с номерами. Переодетый маркиз являлся туда покутить с модисткой маркизы, которая, в большинстве случаев, не оставалась в долгу у своего мужа. В эпоху Первой империи произошла великая реформа.

Улица Панье-Флери в это время сменила свое скромное название на имя знаменитого скульптора старого Лувра, Пьера Лескота.

В 1815 году там разыгралась ужасная драма. Иностранцы овладели Парижем.

Одна несчастная девушка, погрязшая в бездне разврата, решилась на последнюю низость — отдалась казачьему унтер-офицеру.

В числе драгоценностей, которыми хвастал перед ней этот дикарь, она узнала фамильный бриллиант, который отец ее, сержант гвардии, всегда носил у сердца. Чтобы завладеть этой драгоценностью, надо было только убить старика.

Несчастная девушка решилась отомстить своему любовнику за смерть отца.

Она выбрала удобную минуту, когда казак спал, взяла один из его пистолетов и пустила ему пулю в лоб.

Она созналась во всем и умерла в тюрьме.

И после Июльской революции улица эта сохраняла тот же характер. Ночью она по-прежнему мрачна и безмолвна. Там можно было встретить тогда только мошенников, содержателей ночлежных притонов да еще развратниц. Всюду попадались полустертые вывески, на которых при слабом свете фонаря можно было прочесть слова: «Здесь можно получить ночлег».

Но, Боже, что это был за ночлег! В грязной и низенькой конуре, кишевшей крысами и клопами, напоминавшей собой притоны разврата в старом Лондоне, лежали вповалку те, которых с большой натяжкой можно было назвать людьми.