— Как это? — Дэнни продолжал смотреть на Эбелара.

— И еще со съехавшей крышей.

— А поконкретнее можно? О его характере, о том, что ему нравится и не нравится, о привычках. Ты с ним пять лет в одной камере проторчал, должен его хорошо знать.

Негр нагнулся, поставил локти на прилавок и посмотрел в глаза Дэнни.

— Это кретин, полный идиот, возомнивший себя героем, властелином судеб. Он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. Без тормозов парень, совершенно…

— Отлично. Это общая информация, а теперь перейдем к деталям, — невозмутимо сказал Дэнни.

Негр отпрянул, улыбнулся, положил громадные ладони на пояс, подтянул широкие, как мешок, брюки.

— Ага. Значит, мы подошли к тому моменту, когда за каждый грамм сведений я могу просить деньги. Точно?

— Точно, — кивнул Дэнни. — И сразу получишь в грызло, если не будешь отвечать. А поскольку фишка у тебя как поднос, то можешь быть уверен — я не промахнусь.

— Обещающее начало, — снова улыбнулся Кейн.

— Теперь о птичках.

— Он обожает ястребов. Точнее — пустынных канюков. Есть у них такая разновидность. У него все стенки были обклеены картинками с ястребами. Насмотрелся я на них за пять лет до тошноты.

— Сочувствую. А он ничего не говорил о том, что его корешок хочет похитить одну девочку и получить за нее выкуп?

— Только потом, когда этого урода подстрелили. Ничего удивительного. У Блевонтина все планы дикие. Я бы никогда на них не согласился.

— Блевонтин?

— Да, — кивнул Эбелар. — Так Дюка Роулинза в детстве звали. Когда он узнал, что его кореша застрелили, он сначала разозлился, страшно разозлился, орал, что Донни нужно было все предусмотреть, а потом задергался, упал на пол, и тут его начало так выворачивать — он все углы в камере заблевал.

— Что еще можешь сказать о нем?

— Когда он малость отошел, то заявил, что Донни поступил совершенно правильно, он просто справедливо отомстил матери за то, что та обратилась в полицию.

— Подумать только, какое благородство, — процедил Дэнни сквозь зубы.

— Вот такой он, Дюк Роулинз.