Из динамиков вырывалась монотонная мелодия, состоявшая из грохота ударных и гулкого уханья басов. Парикмахерша, орудуя ножницами и расческой, ходила вокруг Дюка, чуть покачиваясь в такт им. Он посмотрел на девушку. Полная, в обтягивающих джинсах, над поясом — складка жира, почти свисающий живот. Короткий, черный в золотых блестках топик открывал половину крупной груди, покрытую искусственным загаром и мелкими точками прыщиков. Девушка шевелила густо напомаженными губами, повторяя незамысловатые слова песенки. Влажные пряди волос с головы Дюка падали на стол, на котором лежала раскрытая газета. Девушка слегка наклонилась, смахнула их на пол. По газете разлилось большое мокрое пятно.

— Ужасно, да? — сказала парикмахерша, тыча в нее расческой. — Опять девушка пропала.

— Кошмар, — согласился Дюк, покосился на портрет под заметкой, предположительно его собственный. По лицу его пробежала презрительная усмешка.

— Одна девушка дала показания. Совсем недавно. Она была в том баре, когда этот парень заходил туда. Смешно. Она все это время молчала, потому что боялась неприятностей в школе. Она в тот день прогуляла уроки, ну и дуреха. — Она оглядела голову Дюка, снова защелкала ножницами. — А теперь, когда три недели прошло, она уж, наверное, и не помнит того парня.

— Возможно. Правда, некоторые лица остаются в памяти человека на всю жизнь. Может, к несчастью, а может, и нет. — Он посмотрел на себя в зеркало. Стрижка была слишком короткой, такие он не любил.

Джо куда-то ушел, в его кабинете было тихо. Шон постоял в дверях и уже собирался уходить, когда неожиданно заработал факс. Полоса бумаги легла на лоток, начала съезжать на пол. Шон подошел к столу, увидел страницы текста, перемежающиеся фотографиями. Он взял факс, перевернул, принялся рассматривать не очень четкие снимки. На них были изображены молодые девушки. Лица их оставалось нетронутыми, но тела у всех были варварски изуродованы, все в пятнах крови. Нарисованные от руки стрелки показывали на раны, под ними шел, тоже рукописный, текст: «рваные раны на груди», «…три симметричных разрыва мышечной ткани чуть ниже ребер», «измельчение внутренностей». Шона словно обдало холодом. Он упал на колени, стал лихорадочно подбирать факс, рассматривать укрупненные фотографии частей обезображенных тел. Вдруг он увидел фотографии знакомой кроссовки, сделанные с разных углов. И тогда он все понял, и фотографии внезапно обрели страшную реальность. Полоска факса выскользнула из его рук, он повалился на пол и зарыдал.

— Шон, ты что тут делаешь?! — воскликнул Джо. Он подбежал к сыну, обнял его, начал собирать факс.