Конечно, оно касалось Грейс. И прежде всего Грейс. Но ставить вопрос так Кеннеди не хотел, а потому ответил уклончиво:

— Скорее оно касается прошлого.

Клэй переступил порог и закрыл за собой дверь.

— Что ты хочешь сказать?

Кеннеди уже решил, что расскажет ему правду. Но стоит ли называть имя Дженис? С одной стороны, если назвать свидетеля, это увеличит шансы узнать правду. С другой, Дженис и сама пошла на немалый риск, чтобы защитить Тедди и Хита, а значит, у него нет права раскрывать ее тайну. Может быть, Клэй и догадается, о ком идет речь, если он тоже видел ее в ту ночь на дороге, но это будет только догадка.

— Кое-кто видел тебя в машине преподобного в ночь его исчезновения.

Кеннеди не знал, следует ли ожидать от Клэя какой-то реакции на эту новость. Ее и не последовало. Клэй слишком хорошо владел собой, чтобы выдать себя мимикой или жестом, и имел за спиной немалую практику.

— Есть не меньше пяти человек, которые скажут что-то другое, — спокойно ответил он.

— Я верю тому, от кого это услышал.

— Не знаю, кто тебе что-то сказал, но этот человек ошибается. Преподобный не позволял мне садиться за руль его машины.

— Отсутствие такого разрешения и есть часть проблемы, — указал Кеннеди.

Взгляд Клэя посуровел, но Кеннеди не собирался отступать:

— Некоторое время назад я поймал Грейс с Библией преподобного. Той самой, которую он постоянно носил с собой. И я знаю, что ты или кто-то другой из вашей семьи причастен к его исчезновению.

Клэй едва заметно прищурился, но не более того.

— Так почему же ты не идешь в полицию? — спросил он.

Кеннеди бросил на него сердитый взгляд:

— Ты сам знаешь почему.

— Тебе нравится Грейс.

«Нравится» было весьма и весьма неадекватным словом для обозначения его чувств, но Кеннеди не стал спорить:

— Да, она мне дорога.