Она ласково погладила Джима по голове.

— Ты не мог их спасти, малыш. Ты был еще тогда слишком мал. Счастье, что тебе вообще удалось остаться в живых. Послушай меня, солнышко, ты должен мне поверить.

Стало тихо. Все трое сидели, потрясенные обрушившимся на них горем.

Холли заметила, что птиц в небе прибавилось. Наверное, их уже больше десятка. Черные бестии — порождение фантазии Джима. Холли видела, с каким ужасом он смотрит на небо.

Она дотронулась до руки Джима. Он перестал всхлипывать, но намертво сжатые кулаки казались вырубленными из мрамора.

— Скорее расскажите ему все. Объясните, почему вы… так с ним поступили, — попросила она Генри.

Старый Айренхарт нервно откашлялся и, не отрывая глаз от носков своих ботинок, сказал:

— Значит так… вам нужно знать… как все случилось. Через несколько месяцев после того как он вернулся из Атланты, к нам в город приехали киношники, решили, значит, снимать у нас кино…

— „Черная мельница“, — подсказала Холли.

— Джим тогда читал, не отрываясь… — Генри умолк и, будто собираясь с силами, устало прикрыл глаза. Затем снова открыл и посмотрел на склоненную голову внука. — Ты глотал одну книгу за другой, а когда начали снимать фильм, прочел роман Уиллота. С него-то все и началось… Это стало настоящим наваждением. Кроме пришельцев, ты ни о чем и думать не мог. А мы, дураки, обрадовались, что нашли способ тебя разговорить. Даже специально свозили в Нью-Свенборг посмотреть на съемки. Помнишь? А некоторое время спустя ты возьми да и скажи: в пруду, значит, на нашей ферме сидят пришельцы. Ну прямо как в кино или в книге. Поначалу нам казалось, что ты придумал себе такую игру.

Генри остановился. Наступило долгое молчание. Холли посмотрела вверх: птиц стало вдвое больше. Они парили над землей, описывая широкие бесшумные круги.

— Но потом вы начали беспокоиться, — сказала Холли, обращаясь к Генри.

Старый Айренхарт провел рукой по изборожденному морщинами лицу, точно хотел убрать с глаз налет времени, мешающий заглянуть в прошлое.

— Ты часами пропадал на мельнице. Иногда с утра и до вечера. Несколько раз я просыпался по ночам и видел свет в верхнем окне. Представляешь, два или три часа ночи, а тебя нет дома.

Генри говорил очень медленно и подолгу молчал, прежде чем начать следующую фразу. И дело даже не в усталости — слишком мучительно было вспоминать давно забытое прошлое.

— Я или Лена шли на мельницу и забирали тебя оттуда. Ты каждый раз рассказывал нам о Друге, который живет на мельнице. Мы испугались за тебя, но не знали, что делать… и получилось, ничего не делали… В ту ночь… когда Лены не стало… началась настоящая буря… Холли вспомнила виденный ею сон: