Но на разбитой кушетке было неудобно. Выпиравшие пружины вывели его из обычного забытья, беспамятства секса, и вместо того, чтобы отдаться течению, он вдруг резко всплыл. У них это так же было? У другой парочки на кушетке, чтобы не разбудить своего ребенка? Невероятно — словно услышав его, она коснулась его лица.
— Я выбрала тебя, — сказала она.
— Да, — сказал он, целуя ее, затем поднялся и в тревоге сел рядом с ней. — Ты думаешь, он слышал?
Она сонно покачала головой:
— Накрой меня. Я хочу полежать так минутку. Как ты смог подняться?
— Не знаю. Выпить хочешь? — спросил он, подходя к столу, чтобы налить еще.
— Посмотри на себя, — сказала она, наблюдая за ним, затем слегка приподнялась. — Джейк? Мальчик — я заметила. Я думала, что у всех евреев — ну, ты понимаешь, — сказала она, кивнув на его пенис, и смутилась, как Рената, хотя лежала все еще мокрая после любви.
— Она не стала это делать. Она хотела, чтобы он был немцем.
Лина обеспокоенно села, прикрываясь платьем.
— Она хотела этого? Даже после…
Он сделал глоток.
— Чтобы защитить его, Лина.
— Ага, — сказала она, медленно качая головой. — Господи, что же она должна была пережить.
Он взглянул на стол, где лежала статья с упущенным аспектом.
— Ты же сама говорила — ради ребенка пойдешь на все. — Он снова взял бокал, но замер и, не донеся его до рта, быстро поставил на стол. — Ну конечно.
— Что конечно?
— Ничего, — сказал он, подходя к одежде. — Кое-что пришло в голову.
— Ты куда собрался? — спросила она, наблюдая, как он одевается.
— Не понимаю, как я сразу не сообразил. Журналист обязан заметить, если что-то упущено. Читаешь статью, и