— Тем не менее все эти записи не означают, что Бланшару удалось обнаружить по-настоящему опасную информацию, притаившуюся в этом ворохе бумаг. Если бы он понял, в чем дело, то, уверяю вас, мы бы об этом узнали.

— Все-таки возможно, что у Бланшара достаточно данных, чтобы состряпать сенсационный репортаж и подвесить нас в центр урагана в тот самый момент, когда осторожность должна цениться на вес золота.

— Ни одна из авторитетных газет не опубликует репортаж, который не будет подтвержден документально, а мы как раз и лишили Бланшара документов и возможности их заполучить. У него остался лишь дым, как я вам и сообщил.

— Должен признать, что с этой точки зрения ты полностью прав, — подтвердил сенешаль. — Однако полагаю, что в целом операция была проведена слишком грубо.

— Не могу с тобой согласиться. Если во всей этой истории кто-то и не проявил себя должным образом, то это полиция. Хотя с ними нам нужно всегда быть начеку, а в нужный момент прибегнуть к хитрости.

— Как это?

Арман д'Амбуаз поднял со стола несколько страниц, соединенных скрепкой:

— Вот это доклад инспектора Дюкена. Я о нем уже упоминал. В нем говорится о связи между двумя убийствами, произошедшими из-за «Красной змеи». Этот барбос много чего разнюхал. Он может стать для нас серьезной проблемой. — Магистр впервые признал, что контролирует не все детали операции. — Сейчас мы работаем над тем, чтобы заделать эту последнюю брешь.

— Как, ты говоришь, зовут полицейского?

— Жан Дюкен. Он тоже лишился материала, необходимого для ведения расследования, однако ниточки, которые тянутся от этой папки, по-прежнему находятся у него в руках. Несколько дней назад инспектору удалось связаться с дочерью Андреаса Лахоса, что само по себе уже опасно.

— Как бы то ни было, меня сейчас больше заботит журналист, — заявил сенешаль, который наконец успокоился. — Знаю, что этот человек объехал полсвета в качестве корреспондента «Фигаро». Он из тех упрямцев, которые никогда не отступаются от своего мнения и не признают поражения. Мне кажется, что если уж Бланшар вызвал из Лондона в Париж настоящего специалиста-историка, значит, он взялся за дело всерьез. Если прибавить, что мы вторглись в его личное жилище, что эта профессор Тауэрс «была временно лишена свободы передвижения», как сформулировал наш магистр, и что мы лишили жизни мадемуазель Тибо, с которой Бланшар дружил еще с университетских времен, то перед нами полный набор причин, побуждающих журналиста дойти до конца этой истории. По моему мнению, правильнее всего будет ликвидировать и его, и эту медиевистку.