— Ну?

— Почему тебя не уволили?

— Так ведь хороших людей нелегко найти.

Джек вдруг закачался. Подумал, что стоит сесть, но понял, что не доберется до дивана. «Говори с ней, — мысленно приказывал он себе. — Продолжай разговор. Сосредоточься на этом. Все пройдет».

— Его другие женщины… Кид когда-нибудь… говорил с тобой… про других своих женщин?

Силачка встала. Заходила по комнате. «Кружит около меня, — подумал Джек. — Как стервятник».

— О, говорил, — сказала Силачка. — Он был мастак потрепаться. Была у него богатенькая старуха из пригорода. Говорил — горячая штучка. Прямо дикая. Еще была стриптизерша; я это помню потому, что хотела, чтобы он ее сюда привел. Любовь втроем и всякое такое… Знаешь, я всегда мечтала стать стриптизершей. Наверно, это было бы круто…

Джек от слабости опустился на одно колено. Но не почувствовал, как прикоснулся к полу. Все происходило будто во сне. Он словно был отделен от собственного тела. Смотрел на себя сверху и видел, как опускается, обмякает, падает.

— Потом была еще эта мисс «Я Вся Такая Идеальная Центровая Сучка из Мира Искусства». Про эту он трещал не переставая. Меня от этого тошнило. А меня не так просто до такого довести, чтобы меня затошнило.

Она остановилась рядом с Джеком и уставилась на него сверху вниз. Она его ни капельки не жалела. Настоящая хищница. А у него словно бы затекли руки, начало покалывать ладони. Левая рука онемела. Он потянулся к Силачке, обхватил обеими руками ее крепкие бедра, его качнуло вперед.

— И про тебя он много чего говорил, — сказала она.

«Как она далеко… Я никак не могу толком ее разглядеть…»

— Господи, чего я только про тебя не знаю! Про этот твой идиотский крематорий с кровавым мясом. Про твою роскошную квартирку. Про этот, как его… балкончик, которого ты так боишься. Про твой страстный роман в Лондоне. Как вы с женой все старались заделать ребеночка, а она сделала аборт. Кид мне все-все про тебя рассказывал. Иногда даже сам не понимал, что рассказывает…

Казалось, она говорит замедленно. Все вокруг стало замедленным. Его руки медленно скользили вниз по ее ногам. Ее кожа казалась такой гладкой, такой теплой. Он не мог больше держаться, растянулся на полу, его подбородок лег на ее обнаженную ступню. Мыском другой ноги она приподняла его подбородок, и Джек почувствовал, как переворачивается на спину. Потом на живот. Катится, катится по дощатому полу…

— Я знаю, почему ты здесь, — проговорила Силачка. Ее голос звучал еще медленнее и глуше, словно запись, которую проигрывают на неправильной скорости. — Я знаю, чего ты от меня ждешь, каких слов. Это я тоже поняла. Но когда он явился, чтоб купить треклятую кислоту, я не знала, для кого она. Я не знала, что он собирается с ней делать…