Войдя в зал, великая княгиня Екатерина была тронута этим зрелищем не менее других, но ее внимание также привлек и помост непосредственно под гербом, а на нем — четыре кресла. В душу закралось беспокойство.

Помост и четыре кресла.

Зачем они здесь?

И для кого?

71

71

Коваленко сбавил скорость. Его «мерседес» оказался в хвосте колонны снегоуборочных машин, которые без устали расчищали дорогу N-19. Теперь не разгонишься, и водитель расслабился, откинувшись на спинку сиденья. Автомобиль содрогался под порывами метели. Вокруг была ночь — единственным средством освещения служили мощные фары внедорожника да габаритные огни снегоуборщиков, мерцавшие красными огоньками сквозь белую пелену.

— Вы, должно быть, слышали историю Анастасии, мистер Мартен?

— Был фильм об этом. Или пьеса — не припомню уже. К чему вы клоните?

— Анастасия была самой младшей из дочерей царя Николая, которых поставили к стенке вместе со всей семьей в доме Ипатьева. — Коваленко поехал еще медленнее, впившись глазами в дорогу, которая становилась все опаснее. — Революционер по фамилии Юровский, — продолжил он, — повел в подвал одиннадцать человек. В маленьком подземелье оказались сам царь, его супруга Александра, их дочери — Татьяна, Ольга, Мария и Анастасия, а также сын — царевич Алексей, больной гемофилией наследник трона. Остальными были семейный врач, камердинер Николая, повар и служанка.

Они думали, что их ведут в укрытие. Наверху было опасно — революция, стрельба на улицах… Следом в подвал спустились еще одиннадцать человек. Царю Юровский заявил: «Советом рабочих депутатов вы приговорены к расстрелу, потому что ваши царские родственники попытаются разыскать и освободить вас». Или что-то вроде этого. Царь воскликнул: «Что?» — и быстро повернулся к сыну, по всей видимости намереваясь прикрыть его собой. В тот же момент Юровский выстрелил в царя. А в следующую секунду начался сущий ад: одиннадцать мужчин открыли стрельбу, приводя в исполнение смертный приговор, вынесенный царской семье. Вот только подвал оказался маловат… Одиннадцать человек приведены на казнь, двенадцать стреляют, а за ними еще пять или семь охранников, которые тоже вооружены, но непосредственно в казни не участвуют. Грохот выстрелов, вопли, стук падающих тел — шуму хватает. К тому же в 1918 году оружие по большей части заряжалось патронами с черным порохом. Какая-нибудь пара секунд после первых выстрелов — и уже почти ничего не видно.

Как я уже говорил, после расстрела тела погрузили на машину, и грузовик, увязая в колее проселочной дороги, двинулся в лес, к заранее выбранному месту захоронения.