— Осторожно!

Его спутник застыл на месте. Николас напряженно смотрел на него:

— Не знаю, какая там глубина. И вовсе не горю желанием это выяснить.

— И я не горю. Думаю, что и Ленар тоже. Ему главное, чтобы машину целой вернули.

— Который час?

Коваленко осторожно, боясь сделать лишнее движение даже глазами, покосился на приборную панель.

— Как раз полночь.

Мартен глубоко вздохнул:

— Снег валит, полночь, а мы черт знает где, да еще и с дороги скатились. Чихнуть боишься — тут же дальше вниз улетишь. Или потонешь, или окоченеешь до смерти, или сгоришь, если машина вдруг вспыхнет. Даже если с вашего мобильника дозвонишься кому-нибудь, то как объяснишь, где мы? Мы же сами не знаем. А если бы и знали, вряд ли кто-нибудь сюда добрался бы раньше утра. И то в случае крайнего везения.

— Что же нам делать?

— Есть надежда, что хотя бы двумя колесами мы стоим на твердой земле. Может быть, и выедем…

— Что значит «может быть»?

— А вы в состоянии предложить что-то более дельное?

Русский некоторое время размышлял над альтернативами — но недолго, так как ничего придумать не удалось.

— Во всяком случае, одно нам не помешало бы, — глубокомысленно изрек он. — Если бы удалось снизить нагрузку на пассажирское сиденье.

— Не спорю.

— Однако слезть вам с сиденья затруднительно — тут же вниз ухнете, да еще, чего доброго, и машина за вами следом.

— Тоже верно.

— Поэтому я вылезу из дверцы с моей стороны, а вы тем временем плавно переберетесь за руль. А потом, как вы сами говорите, попытаетесь выехать отсюда.

— А вы будете спокойно стоять рядом и смотреть, что из этого выйдет. Так, что ли?