— Я не хочу ее видеть.

— Извини, Лена. Она ждет снаружи. Одну домой я тебя не отпущу.

Нэн всю дорогу молчала. Трудно сказать, сколько ей было известно о случившемся. Впрочем, сейчас Лену это совершенно не волновало. Она перестала беспокоиться о чем-либо с того самого момента, когда разразилась гроза.

Она смотрела в окно и думала, что уже очень давно не видела ночных улиц. Обычно в это время она уже лежала в постели: если удавалось заснуть, то спала, если же нет — смотрела в окно, дожидаясь наступления дня, но никогда не торчала на улице. Никогда с наступлением темноты она не оставалась в таком месте, где не чувствовала себя в безопасности.

Нэн свернула на подъездную дорожку, выключила мотор и, засунув ключ от замка зажигания под козырек от солнца, глупо улыбнулась Лене. Когда-нибудь доверчивость погубит ее, как погубила Сибил.

Дом, который Сибил и Нэн купили несколько лет назад, представлял собой небольшое бунгало, каких полным-полно в Хартсдейле. Две спальни с одной стороны плюс ванная возле холла да кухня, а с другой — столовая и гостиная. Вторую спальню Сибил превратила в свой кабинет, а теперь Лена и не знала, для чего ее использует Нэн.

Лена остановилась на передней веранде, опершись рукой о стену дома, чтобы не упасть, пока Нэн не спеша отпирала дверь. В последнее время усталость стала постоянным спутником — раньше Лена ничего подобного за собой не замечала.

Три коротких гудка системы охраны приветствовали их, когда Нэн наконец-то открыла дверь. Учитывая беззаботность Нэн в отношении мер безопасности, Лена удивилась, что она все же поставила дом на охрану.

Нэн, видимо, прочла ее мысли.

— Я подумала, что это поможет мне чувствовать себя спокойнее после того, как Сибил… и тебя… — сказала она, набирая на панели системы дату рождения Сибил.

— Завела бы лучше собаку, — предложила Лена, но тут же ощутила чувство вины, увидев, как расстроилась Нэн. — Хотя сигнал тревоги тоже ничего.

— Знаешь, поначалу я все время забывала ее отключать, когда возвращалась, — захихикала Нэн. — Миссис Мауши, что живет через дорогу, чуть инфаркт не хватил.

Лена устало оперлась рукой о спинку дивана — даже слушать простодушную Нэн сил не осталось.

И та, кажется, это поняла.

— Есть хочешь? — Нэн включила свет и отправилась на кухню.

Лена покачала головой, но Нэн этого не увидела.

— Лена? — крикнула она из кухни.

— Нет, — ответила та и, придерживаясь за спинку дивана, пошла к ванной. От таблеток болел желудок; внизу живота жгло, как огнем, — видимо, застудила мочевой пузырь.

Ванная представляла собой узкую комнату с выложенным черной и белой плиткой полом. Верхнюю часть стен украшали фасонные деревянные панели, остальные поверхности были выложены белым кафелем. Над раковиной висела аптечка с кривым зеркалом на дверце и фотографией Сибил в рамке. Лена сравнила свое отражение в зеркале с изображением Сибил и поняла, что выглядит лет на десять старше, несмотря на то, что снимок был сделан примерно за месяц до смерти сестры. Левый глаз у Лены заплыл, царапина под ним ярко алела и причиняла сильную боль. Губа рассечена посредине, на шее царапины и ожерелье из синяков. Ничего удивительного, что ее душит кашель и с трудом удается говорить.