– Нет. Когда дело касается детей, люди тут же откликаются.

– Итак, – сказала Сара, – что дальше?

– Мы пойдем в школу, чтобы выяснить, сколько детей было вовлечено в эту историю.

– Я проверю каждую историю болезни.

– Если хочешь, Молли тебе поможет.

Сара кивнула.

– Я с ней уже говорила. Нам нужно действовать осторожно. Самое трудное – иметь дело с истерично настроенными родителями, дети которых никогда не вступали в контакт с Дейвом Файном, Дотти и Грейс.

– Думаешь, начнется истерика?

– Да, – сказала Сара. – Нельзя их в этом винить. Нам необходимо найти способ, с помощью которого удастся отделить пострадавших детей от тех, кого миновал злой жребий. Нам еще повезло, что мы имеем дело с ребятами, которые могут рассказать о том, что случилось.

– На фотографиях они выглядят совсем еще маленькими.

– ФБР умеет определять возраст. Они пользуются шкалой Таннера. Существуют определенные признаки, по которым можно с точностью назвать возраст ребенка.

– Ужасно, что приходится к этому прибегать.

– Если хочешь, я пойду в школу вместе с тобой.

Джеффри вздохнул, думая, какими тяжелыми будут для него несколько следующих дней. Конечно, не ее дело – говорить с Лэйси Паттерсон.

– Знаю, ты не должна этого делать, Сара, но ты не возражаешь?

– Нет, конечно нет.

– Чего я никак не пойму, это – почему дети защищают таких людей? – спросил Джеффри, потому что он и в самом деле никак не мог взять этого в толк. – Почему Лэйси или Дженни не поговорили с кем-нибудь из учителей или с тобой?

– Это им трудно было сделать, – сказала Сара. – Они близки только с родителями, знают только их. Родители убеждают их, что это нормально или что у них нет альтернативы.

– Похоже на стокгольмский синдром, – заметил Джеффри. – Жертва симпатизирует своему мучителю.

– Хорошая аналогия, – одобрила Сара. – Родители совершают над детьми насилие, а после покупают им мороженое. Или вовлекают их во все это обманным путем, или начинают делать это с ними в качестве наказания. Дети не знают, что этого не должно быть.