Тогда он вставал и заходил в церковь, впуская в себя мир и благодать. В церкви он ставил поминальные свечи за всех своих жертв.

Вспомнив те два года, Тобела невольно затосковал по ним. Как тогда все было просто! Что ж… Сейчас денег у него достаточно; если все время ехать на север, где-то через месяц он доберется до города своей мечты.

Он ехидно улыбнулся под шлемом. Оказывается, сейчас его потянуло в Париж! Когда он жил в Европе, ему недоставало только одного. Больше всего на свете ему хотелось увидеть именно тот пейзаж, который теперь расстилается перед его взором. Как ему хотелось увидеть зонтик акации на фоне серой саванны! Как он скучал по здешним грозам, как ему хотелось увидеть яркую молнию над широкими, бескрайними равнинами Африки!

Винсент Радебе ждал начальницу на пороге оперативного штаба.

— Пойду отнесу миссис Нзулулвази раскладушку; я понимаю, что теперь мы не можем ее отпустить.

Янина положила Радебе руку на плечо:

— Винсент, я понимаю, тебе пришлось нелегко. Вот в чем состоит трудность нашей работы: решения всегда трудны.

Она вышла на середину зала. Объявила, что каждая группа должна решить, кто останется дежурить на ночь, а кто поедет домой спать, чтобы завтра утром заступить на смену свежими и бодрыми. Она сказала, что уезжает домой на пару часов — навестить детей. Если что-то случится, все знают номер ее сотового телефона.

Радебе выждал, пока она уйдет, и медленно, словно против воли, спустился в комнату для допросов. Он знал, что именно должен сказать сидящей там женщине; но нужно правильно подобрать слова.

Когда он отпер дверь и вошел, она вскочила со стула.

— Я должна идти! — крикнула она.

— Мэм…

— Мой сын! Я должна забрать сына!

— Мэм, для вас безопаснее остаться здесь. Всего на одну ночь… — Он увидел на ее лице страх, в глазах — панику.

— Нет, — сказала она. — Мой ребенок…

— Успокойтесь, мадам. Где он?

— В детском центре… Он ждет меня. Я и так опоздала. Пожалуйста, прошу вас, нельзя так поступать с ребенком!

— Мэм, о нем позаботятся.

Она разрыдалась, упала на колени, обхватила его за ноги. Голос ее сделался опасно пронзительным: