Все вышло не так, как он предполагал. Нельзя сказать, что в Кейптауне ему было плохо, но он по-прежнему оставался там никому не нужным чужаком, одиночкой в толпе.

Тогда ему было не так одиноко, как сейчас. Совсем не так. Тобела беспокойно ворочался в постели. Его бил озноб. Ему снился странный сон: как будто он говорит с отцом, говорит и говорит, без конца. Что-то объясняет, оправдывается… А отец смотрит на него, качает головой и молится. Тобела заставил себя проснуться. Он вспотел, бедро ныло. Он встал, открыл кран в ванной и напился холодной воды.

Где-то перед рассветом Аллисон Хили очнулась ото сна. В голове крутилась одна мысль: решение утаить полученные от него сведения — самое лучшее решение в ее жизни.

Может быть, она все знала заранее? Все предвидела и потому преодолела страх и неуверенность?

Больше это не имело значения. Она перекатилась на бок, прижалась к нему всем телом и, счастливо вздохнув, снова погрузилась в безмятежный сон.

38

38

Янина Менц проснулась оттого, что дочери запрыгнули к ней в кровать, потерла глаза, спросила:

— Который час?

Лин ответила:

— Мам, еще рано, поспи.

Она посмотрела на радиочасы.

— Половина седьмого.

— Очень рано, — кивнула Лин.

— Пора вставать, — без всякого воодушевления произнесла Янина. Можно было поспать еще час-другой.

— Сегодня мы не идем в школу, — заявила младшая дочь.

— В самом деле?

— Сегодня праздник. Знаешь, как он называется? «Удержим маму дома любой ценой».

— Ха!