Именно туда направлялся беглец. Сукин сын почти наверняка работал там в детстве. Тем не менее от «Маунт-Дрэгон» до Лава-Кемп нужно было преодолеть более ста миль, из них восемьдесят до узкого прохода в горах. Из чего следовало, что Карсону оставалось пройти почти шестьдесят миль до мельницы и источника воды. Ни одна лошадь не сумеет справиться с таким расстоянием, если ее не напоить хотя бы один раз. Они все равно обречены.

И все же чем больше Най изучал карту, тем очевиднее для него становился выбор Карсона. Он не будет задерживаться на лаве — она была нужна только для того, чтобы сбить погоню со следа. Беглец двинется по прямой к перевалу, к лагерю, который находится за ним, — там он найдет воду, пищу и людей, а возможно, сотовый телефон.

Глава службы безопасности вернул карты в футляр и огляделся. Казалось, лава тянется во все стороны, от горизонта до горизонта, но он знал, что ее западная граница находится всего в трех четвертях мили.

В сознании англичанина сформировался предельно простой план. Он немедленно покинет лаву и направится к проходу в Каса-Мальпаис. А когда он доберется до перевала, ему останется только ждать. Беглец не мог знать, что у него есть карты. Хитрый Карсон наверняка решил, что Най незнаком с северной частью Хорнады. Он не рассчитывает, что его отрежут. В любом случае, жажда так сильно его замучает, что он будет думать только о воде. Наю придется описать дугу, чтобы Карсон случайно не заметил его след, но с таким запасом воды и сильной лошадью он без проблем доберется до прохода раньше их.

Именно там Карсон и сука найдут свой конец в перекрестье прицела «Холланд и Холланд».

Теперь стервятники, которые продолжали медленно описывать круги в потоках восходящего воздуха, находились примерно в миле. Беглецы шли молча, ведя за собой лошадей. Было два часа дня. Лава мерцала бесконечными озерами голубой воды с пенистыми гребнями волн. Карсон не мог идти с открытыми глазами и не видеть воду.

Ученый вновь оценил свою жажду. Она стала мучительной. Он не мог себе представить, что существуют такие отчаянные ощущения. Лишившийся чувствительности язык превратился в толстый кусок мела во рту. Губы потрескались и начали источать жидкость. Жажда давила на сознание: он шел, и ему казалось, что пустыня превратилась в огромное пламя, которое уносит его, словно пепел, к ослепительно яркому небу.

Животные тоже страдали от обезвоживания. Несколько часов, проведенных под полуденным солнцем, оказали на них ошеломляющее воздействие. Карсон рассчитывал напоить их на закате, но понял, что это будет слишком поздно.