Она вернулась в Лондон ранним вечером и направила машину прямо к галерее. На улице припарковаться было негде, но в удачный вечер можно найти местечко на узкой боковой улочке неподалеку. Симоне повезло, она взяла камеры, экспонометры, лампы и штативы, отворила уличную дверь, не забыв отключить сигнализацию, вошла и заперла за собой дверь.

На се голосовой почте было сообщение от Гарри Фитцглена. Симона и позабыла уже, какой приятный у него голос. Он звонил ей, чтобы сообщить, что нашел довольно интригующую информацию о предыдущем владельце Блумсбери. Ему показалось, что ей будет интересно: могут ли они встретиться, выпить и поговорить?

Не было причины не отвечать на этот звонок, обычный деловой разговор. Симона по-прежнему была увлечена идеей о выставке, посвященной прошлому дома в Блумсбери, это понравилось бы потенциальным покупателям и могло быть хорошей темой для разговоров со случайными посетителями. Она записала номер Гарри, решив позвонить ему утром. Так приятно было вернуться в город и первым делом услышать его приглашение.

Она медленно пошла по лестнице. Что теперь? Просто оставить здесь свои вещи и поехать домой? Завтра многое предстоит сделать — ей не терпелось увидеть, как получились снимки ткацкого станка. Нужно поехать домой, поесть и рано лечь спать. «Глупости, — сказал внутренний голос — Ты знаешь, что будешь делать. Почему ты еще не начала?» Симона нахмурилась, а затем пошла через главную галерею в заднюю часть здания.

В Блумсбери была большая квадратная кухня, которая располагалась чуть ниже уровня первого этажа, так что и в солнечный день там было темновато. Осенними вечерами там было по-настоящему темно. Из нее шесть узких ступенек вели в старую кладовку, которую Симона использовала как темную комнату для печати фотографий. Это было прохладное удлиненное помещение, без окон, с каменным полом и голыми стенами. В глубине находилась старая глубокая сточная труба, вдоль стен располагались широкие мраморные полки, где, возможно, хранились прежде молоко и сыр. Там было достаточно места для увеличителя и резака, которые Симона использовала для выравнивания печатных снимков, и места для стоп-ванны и ванночек для фиксажа и проявителя. Там уже была установлена электропроводка, сейчас не в лучшем состоянии, но служившая источником энергии и света. Эта темная комната была сделана как на заказ.

Она закрыла дверь, включила верхний свет, выдвинула маленький ящичек и заглянула внутрь.

Она очень сильно старалась принять мамино объяснение присутствия Сони в Мортмэйне в тот день — между ней и Соней существовала телепатическая связь, и она сохранялась даже спустя годы после смерти Сони. Если тебе нужно доказательство жизни после смерти, сказала мама, вот оно, и она казалась такой счастливой от этой мысли, что Симона ни тогда, ни когда-либо после не решалась опровергнуть. Ведь правда же, что, когда они вернулись в Мортмэйн, там не было и следа Сони. «Ничего нет, видишь», — сказала мама ободряющим голосом.