Как хорошо, что машина здесь и можно ехать прямо домой. Она добралась до квартиры, припарковалась позади здания и вышла, заперев дверцу машины. Она уже поворачивалась, чтобы пойти узкой тропинкой к своей двери, как из тени примыкающего здания вдруг вышел человек и встал перед ней. Симона в мрачном предчувствии подняла голову: в Лондоне всегда существует опасность встречи с хулиганами и грабителями, даже на самых безобидных тихих улочках.

Это был не хулиган и не грабитель. Симоне показалось, что она попала в омут кошмара, сама того не заметив, или что время каким-то образом повернулось вспять, потому она точно никогда раньше не видела этого лица, но узнала его сразу. Темные волосы без какой-либо прически, невыразительные черты лица и довольно жесткие маленькие глазки. Похожа на какую-то невзрачную птицу, вот только рот с тонкими губами напоминает раскрытую мышеловку, и руки — нервные и неспокойные… Симона мгновенно узнала в ней женщину, которую видела в сознании Сони в тот день; невзрачная, неприметная женщина, которую Соня так люто ненавидела и которая стала частью кошмарного сна Симоны, вечно возвращавшегося к ней.

Мгновение Симона вглядывалась в нее; мысли беспорядочно кружились в голове. И вдруг она поняла, что время раскручивается не вспять, а всего лишь вперед, поскольку теперь вокруг глаз женщины и в углах рта четко различались морщины, которых не было во сне; и это было самое страшное, поскольку призраки не старятся, они замирают в своем особом состоянии времени, пространства и бесконечности…

Она уже собиралась было что-то сказать, но, прежде чем ей удалось собраться с мыслями, женщина резко вытянула вперед руку в перчатке, в ней что-то мелькнуло, и затем Симона почувствовала острую боль в руке. Знакомая улица и дверь ее дома всего лишь в нескольких метрах опрокинулись и закружились, и ей показалось, что она падает в обморок.

— Ты не потеряешь сознание, — сказала женщина, вытаскивая шприц. — Я уколола тебя хлорпромазином — ты станешь беспомощной, но не вырубишься.

Симона с трудом спросила:

— Зачем?

Но женщина уже крепко сжала ее руку и поволокла вдоль улицы. Она казалась необычайно сильной.

— Моя машина рядышком, — сказала она. — И теперь остается только сесть в нее; ты будешь на заднем сиденье, но я тебя привяжу; а еще я свяжу твои запястья и лодыжки, так что ты и шелохнуться не сможешь. И если кто-то спросит нас, прежде чем мы сядем в машину, я скажу, что тебе плохо, а я медсестра и везу тебя в больницу. Я ведь и в самом деле медсестра, так что, скорее всего, мне поверят. Вот, мы уже пришли. Давай залезай внутрь.