Позже, когда передо мной открылись более широкие горизонты, я жалел, что не могу больше побеседовать с министром на холме. Я бы сказал ему, что понял: Африка в самом деле источник убунту. В глазах многих я видел мягкость, сочувствие, добрую волю, огромное желание мира и любви.

Но у нашего континента есть и другая сторона; убунту, как и все на свете, состоит из инь и ян. В Африке благодатная почва для насилия. Мне хотелось сказать министру, что я часто вижу в других отражение себя — вернее, отражение того, кем я стал благодаря сцеплению генов и безжалостным отцовским наставлениям. Я сразу узнаю отсутствующий взгляд, как будто внутри у человека что-то умерло, и понимаю, что человек больше не испытывает боли, но ему хочется вызвать ее в других. Хочется причинять другим боль.

И нигде я не сталкивался с подобным явлением чаще, чем в Африке. В моих поездках с министрами — членами Национальной партии и АНК — я повидал мир, Европу, Ближний и Дальний Восток, а также свой родной континент. И здесь, в колыбели человечества, я смотрел на многих политиков и диктаторов, полицейских, солдат и телохранителей, а иногда и на уголовников и признавал в них своих братьев по крови. В Конго и Нигерии, в Мозамбике и Зимбабве, в Анголе и Уганде, в Кении и Танзании — и в Брандвлее, в тюрьме. Люди охвачены тягой к насилию. Насилие разрастается, как пожар в саванне. Иногда я испытывал глубокое желание быть не таким, как все. Войти в братство, где царят взаимное уважение, сострадание и сочувствие, поддержка и самозабвение. Во мне на генном уровне аукалось эхо моих предков, которые много столетий назад покинули Африку, но сигнал был слабым, а расстояние слишком большим. А в общем, я не очень переживал, поняв главное. Белому человеку непросто на континенте убунту.

В номере для особо важных гостей Джей-Би Фиктер сообщил мне, что ночь прошла без происшествий. Он уже собирался ложиться, а я взял мобильник Эммы и зарядник и пошел навестить доктора Элинор Тальярд.

Она сказала: то, что Эмма до сих пор в коме, — тревожный признак.

— Леммер, за последние семьдесят два часа никаких изменений не произошло. Вот в чем беда. Чем дольше продолжается кома, тем хуже прогноз.

Я хотел спросить, могут ли они что-нибудь сделать, но заранее знал ответ.

— Элинор, мне нужно где-нибудь ненадолго остановиться — возможно, на неделю. В районе Клазери. Не в обычном отеле для туристов. Меня бы устроила, например, отдаленная ферма… или особняк.

— В Клазери?

Я кивнул.

— Но почему именно там?

— Не спрашивайте.

Она покачала головой: