В центре просторного зала стоял стол… правильно, тоже со стеклянной столешницей. На нем красовался ноутбук последней модели. За столом стояло кожаное кресло с высокой спинкой, похожее на королевский трон. Еще шесть кресел, выполненных в том же стиле, но поменьше, были расставлены напротив. На стенах висели идеально реалистические картины в дорогих рамах, на которых изображались истребители и крылатые ракеты. Но сам хозяин кабинета стоял у панорамного окна, выходящего на канал, и любовался видом. Руки он сцепил за спиной.
Он оглянулся только тогда, когда Луиза, вбежавшая в кабинет за нами, прошипела:
— Извините, мистер Верних, они сами ворвались!
Он долго смотрел на Жанетт, а потом на меня. Потом он слегка кивнул — очевидно, самому себе. Лицо было такое же доброе, как на рекламной фотографии, только за два года он постарел. Он был похож на церковного старосту; в конце пятидесятых такой ханжеской и вместе с тем добродушной внешностью отличались много мужчин-африканеров. Отлично сшитый костюм прекрасно сидел на нем, подчеркивая его выправку.
— Ничего страшного, Луиза, я их ждал, — добродушно сказал он. У него был глубокий, бархатный голос, как у диктора на радиостанции классической музыки. — Пожалуйста, закройте за собой дверь.
Она нехотя повернулась и вышла. Дверь бесшумно закрылась.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Верних.
Мы не ожидали такой реакции и остались стоять.
— Прошу вас, — продолжал он. — Давайте обсудим дело как взрослые люди. — Он галантно махнул в сторону кресел. — Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
Мы сели. Верних удовлетворенно кивнул и снова повернулся к нам спиной.
— Скажите, мистер Леммер, мои подчиненные… Они еще живы? — спросил он как бы между прочим.
— Каппис жив. Насчет Эрика не уверен.
— А где они?
— Сейчас, наверное, в полиции.
Он хмыкнул, снова сцепил руки за спиной и принялся крутить большими пальцами, очевидно погрузившись в раздумье.
— Вы меня удивляете!
Никакого достойного ответа я придумать не смог.
— О какой сумме вы думаете?
— О чем вы?
— Мистер Леммер, сколько вы хотите?