Профессор был в радостном возбуждении: он стал объектом одной из собственных лекций. Что это значит — существовать в воображении? Ниже ли это реальности только потому, что воображение неизбежно уступает реальности?

А разве реальность не уступает воображению? И что из них на самом деле выше? Эти вопросы на глазах у Макнайта порождали целый клубок последующих, но он не испытывал растерянности, как в бессмысленном лабиринте, — напротив, ликовал, обнаружив, что философия есть ключ к бытию — его собственному бытию — и эксперимент, столь же конкретный и дельный, как и любой из тех, что проводят на медицинском факультете.

Канэван поднял голову и стал наблюдать за белками, бегающими по усыпанной снегом траве. Почувствовал, как на него уставились городские окна. Ощутил гнетущую тяжесть предназначения. Посмотрел на Замок, пылающий огнями на неумолимой скале, и поежился в сгущающемся напряжением городском воздухе, услышал расходящиеся кругами волны плотно сотканного шепота: «Вы слышали?.. Лорд-мэр… Разорвали на улице… Никто ничего не знает… Никто ничего не понимает… По городу бродит дьявол…»

Канэван вздохнул, опустил голову и увидел знакомую фигуру в пальто и перчатках, неуверенно бредущую по извилистым тропинкам парка. Человек, задумчиво переводя взгляд с одной тропинки на другую, заметил ирландца, для вящей уверенности присмотрелся, а затем быстро прошел вперед.

— Я подозревал, что найду вас здесь, — остановившись возле скамейки, сказал Макнайт. — Вы готовы?

— Не уверен, что мое присутствие необходимо.

— Напротив, ваше присутствие весьма важно. Без вас я не смогу достучаться до Эвелины. В ее глазах я стану воплощением безжалостной логики, действующей не только в ее интересах, что будет непреодолимым барьером. При вашей же поддержке…

Канэван покачал головой:

— Это абсурд.

— Это наш долг.

— Я никогда не уклонялся от долга.

— Тогда почему сейчас вы сомневаетесь?

— Потому что мне необходимо право выбора. Мне необходимо чувствовать, что я действую по своей свободной воле.

— А эта ваша свободная воля… она даст вам чувство, что вы действительно существуете?

— Это основа существования.

Макнайт вздохнул.

— Тогда, пожалуй, — уныло сказал он, — лучше вам не ходить.

И тут на Канэвана навалилось всеподавляющее чувство стыда и сбившейся с курса ответственности. Он понял, что у него всегда была свободная воля. Не меньше, чем у любого человека. Другое сознание просто фильтровало силы, направлявшие его поступки, но они опаляли его, как сфокусированный солнечный луч.

— Нет, — сказал он и обреченно вздохнул, — нет.