Но минут пять спустя Эйнсли прерывает игру, очень резко, как будто в него вонзилось копье. Попугайчики снова наклоняют головы. Волынка стонет, но все тише, тише, замирая совсем. Спутники Эйнсли тоже поворачиваются, удивленно смотрят на него, а потом следом за ним на другой конец поваленного дерева, откуда на них пристально смотрит мальчик-абориген.

Тишину нарушают лишь падающие с листьев капли воды, бульканье поднимающихся по стволам соков и обеспокоенные, зашебаршившиеся в ветвях птицы.

Мальчик сидит верхом на дереве, совсем голый. Он очень юн, но кажется древним как вечность. Он улыбается Эйнсли тускло мерцающими черными глазами.

— Пожалуйста, продолжай, — говорит он.

— С самого начала, мадам, — нетерпеливо сказал Флеминг.

В комнате пахло крахмалом и уксусом. Лесселс сидела в глубоком кресле, обитом бычьей кожей. Она все твердила, что невиновна, и рыдала.

— Повторяю вам, я только помогала.

— Вы это уже говорили, мадам. А теперь…

— Я смотрела за девочкой, это все.

— Да, вы говорили это уже десятки раз. А теперь, пожалуйста, давайте с самого начала. При каких обстоятельствах вы впервые увидели лорд-мэра?

Лесселс затрясла головой.

— Он тогда не был лорд-мэром. Это было двадцать лет назад или даже больше.

Гроувс, которого пригласили как неофициальное лицо, перебил ее:

— На той стадии Генри Болан был всего лишь врачом.

— Да, врачом, — повторила Лесселс. — Но для меня в Зеркальном обществе он значил совсем другое.

— Где? — спросил Флеминг.

— В Зеркальном обществе, — словно во сне отозвался стоящий у окна Гроувс. — Официальное название клуба, члены которого сегодня ночью собрались на Этолл-кресит-лейн. Все убитые тоже были его членами, на сегодняшний день осталось всего двое.

Гроувс не отрываясь смотрел на Лесселс; пока он говорил, она не поднимала головы.

— Его членами были Маннок и Смитон. Общество исповедовало строгие принципы и ставило перед собой цель искоренения опасных идеи…