— Дурацкая мысль, — сказал он вслух. — Уверен, что твоя мама не одобрила бы ее.

— Если картина не получит никакого приза, то можешь ей и не говорить. Подумай, по-моему, мысль как раз дельная.

Хулио не понравилось, что Нико пытался повлиять на его поведение в отношении Кораль, пусть даже и делал это из самых добрых побуждений.

Примерно через час они подъехали к дверям клуба.

Лоренсо внял дружескому совету Хулио и внимательно присматривался к Николасу. Делал он это ненавязчиво и незаметно. Директор обходил столы, собирал доски и фигуры, заполнял архивы, а в нужный момент оказывался рядом с доской, за которой играл Николас, и профессиональным взглядом оценивал сложившуюся ситуацию. До поры до времени Нико выигрывал почти все партии. Впрочем, Лоренсо прекрасно понимал, что пока еще мальчишке просто не приходилось встречаться с действительно сильными игроками его возраста. Добавили самомнения новичку и несколько партий, сыгранных с пожилыми ветеранами клуба, которые оказались совершенно обескуражены и сбиты с толку его нестандартной, непредсказуемой и напористой манерой игры.

В дебютах он действительно понимал мало, слишком рано бросал вперед ферзя, ослаблял боевые порядки пешек, особенно в центре. Порой мальчишка сам запирал своих слонов и забывал о тактическом преимуществе, которое могли дать ему кони, вовремя выведенные на оперативный простор. Все это, равно как и слишком надолго отложенные рокировки, представляло собой ошибки, типичные для начинающего игрока.

По мере развития партии знание стандартных комбинаций переставало играть главенствующую роль. Нико же продолжал свои лихие атаки и постепенно наращивал преимущество, делая все более неожиданные, порой даже рискованные ходы. Интуиции ему было не занимать, как и уверенности в своих силах, порой недостаточно обоснованной. В эндшпиль Нико бросался так же отчаянно, как камикадзе в последний бой. Чаще всего эта схватка заканчивалась для него победой.

Кроме того, Лоренсо, опытный шахматист, не мог не видеть в Николасе весьма странного и неуживчивого человека. Этот парень был абсолютно самодостаточен. Учить его чему бы то ни было, включая шахматы, оказалось делом нелегким, требующим немалой траты сил, в первую очередь душевных. В клубе мальчика приняли не слишком хорошо, в основном потому, что сам Николас относился ко всем ровесникам с нескрываемым презрением. Чувство юмора у него также было более чем странным. Он казался человеком одиноким и замкнутым в себе. Впрочем, Хулио предупреждал директора, что парень не подарок.