Для Лауры это был вполне привычный, даже рутинный ритуал, в жизни Нико эти официальные соревнования были первыми. Он страшно желал одолеть как можно больше соперников. Кораль видела его горящие глаза, испытывала искреннюю гордость за своего сына и по возможности старалась не отходить от него ни на шаг.

Для Хулио этот этап чемпионата стал своего рода моментом истины. Как бы ни опасался он некоторых изменений в характере и поведении Лауры, но по сравнению с сыном Кораль она по-прежнему оставалась сущим ангелом. Тот опять взялся за свое. Его излюбленным тактическим приемом стали подставы, формально не нарушающие правил, но весьма некрасивые с этической точки зрения.

Нет, речь не шла о классических ловушках, таких как несколько вариантов будапештского гамбита или мат в восемь ходов при преодолении голландской защиты. Эти маневры не могли считаться подставой для внимательного, подготовленного игрока. Подставы Нико были куда как более эффективны и губительны для соперника. Мальчишка всякий раз готовил их заново и при этом тщательно прикрывал свою комбинацию так, что в какой-то момент одна из его фигур оказывалась беззащитной под угрозой со стороны сил противника. Все это выглядело как ошибка Нико, причем в искусстве маскировать ловушку под собственную беспечность он достиг поистине невероятных успехов.

Одинокая шахматная фигура, оставленная им на доске, выглядела жалкой и уязвимой, прямо как овечка, отбившаяся от стада, посреди стаи волков. Она дразнила, провоцировала волчий голод, отвлекала на себя внимание. В конце-то концов, ну как же не съесть эту фигуру, столь беззаботно брошенную на произвол судьбы таким забывчивым мальчиком?

Хулио наблюдал за всеми партиями, сыгранными Николасом, с двойным интересом, как шахматист и психолог. По правде говоря, манера игры его подопечного и пациента вызывала у Омедаса стойкое отторжение. При первой же открывавшейся возможности Нико стремился сыграть грязно, нечестно, пренебрегая всеми нормами этического кодекса шахматиста. Он находил какое-то особое удовольствие в том, чтобы подавлять волю соперника, корректировать его стратегию, а еще лучше — управлять ею, так или иначе заставлять противника делать ходы, выгодные для Нико. Он чем-то напоминал паука, который прикидывается мертвым, чтобы успокоившаяся жертва подошла поближе.

Хулио был очень разочарован Николасом, о чем ему и сказал, когда они в какой-то момент остались один на один в укромном уголке клуба.

— Я так понимаю, у нас с тобой ничего не изменилось. Как был ты машиной для перемещения фигур по доске, так и остался. Похоже, я просто терял с тобой время.