— Томми обвинил мистера Риза в насилии по отношению к себе, — подтвердил он мою догадку.

— О Господи! — Я схватился за голову.

— Это была ложь, — затараторила мамаша Олгрен, как будто это имело значение. — Мы все выяснили. Томми сознался, что все придумал.

— Мы вздохнули с облегчением, когда он не стал обращаться в суд, — добавил ее муж, — мистер Риз собирался, но мы замяли скандал.

— Почему вы это утаили? — Я был выбит из колеи, мысли путались.

— Мы надеялись, что все уладилось и осталось в прошлом и…

— Идите в мой кабинет, — не допуская возражений, приказал я.

— Что теперь будет? Мы не могли бы?..

— Мне надо подумать, — тихо произнес я. — Дожидайтесь меня в кабинете, возможно, я приду.

Мне казалось, что весь зал пожирал меня глазами, когда я возвращался на свое место. Я ошибался, всеобщее внимание было уделено свидетелю. Я не стал тормошить Бекки, и без этого все было ясно. Ее внимание было поглощено Мартином Ризом.

Она порывисто поднялась.

— Протестую, — сказала Бекки. — Утверждение основано на слухах.

Элиот сухо заметил:

— Мы вовсе не утверждаем, что это правда. Напротив, мы подчеркиваем ложность обвинения. Мистер Риз говорит о самом факте претензий к нему.

— Если таковые были, — поправила Бекки. — Я думала, он собирался сообщить, что был наслышан о подобном заявлении.

— У нас есть доказательства… — начал было Элиот, но судья Хернандес уже устал от спора и не собирался мешать защите.

— Протест отклоняется, — буркнул он.

— Что вам сообщили родители Томми Олгрена? — спросил Элиот.

— Их сыночек заявил, что я его изнасиловал, — почти прорычал Риз. Его лицо налилось кровью, и у меня возникло опасение, что его хватит удар, прежде чем Бекки успеет задать ему несколько вопросов.

— Вы не могли бы уточнить? — попросил Элиот.