— И чем все закончилось?

— Я поинтересовался, прошел ли мальчик тест на детекторе лжи, но они отмалчивались…

— Протестую, — сказал Бекки. — Это домыслы!

Ее протест был принят, что вовсе не остановило свидетеля.

— Я не мог этого так оставить. Я потребовал извинений, пригрозил, что обращусь в суд. Они стали избегать меня. До суда бы не дошло, не в моих интересах было раздувать скандал, но они струхнули, это факт. Им пришлось признаться, что мальчишка врал. Они сказали…

— Протестую. Недоказуемо.

— Протест принят.

— Перед вами извинились, мистер Риз?

— Да.

— Родители Томми?

— Да, сэр, я велел им привести Томми, но он так и не появился. Через несколько месяцев мне подвернулся вариант, и я согласился на переезд, мне было тяжко оставаться в этом районе. Но по справедливости должны были убраться они.

Элиот, должно быть, понимал, что его свидетель не вызывает симпатий, хотя его показания на руку защите. Он не стал больше задавать ему вопросов. Бекки начала без предисловий.

— Мистер Риз, — сказала она, — вы ведь не слышали, чтобы Томми сам обвинял вас?

— Нет. Он боялся встречаться со мной.

— Так значит, все, о чем вы рассказали, вы услышали от кого-то другого.

Она бросила взгляд на судью. Тот оставался невозмутимым.

— Он лично мне ничего не говорил.

Бекки кивнула. Она колебалась. Мне передавалась ее нервозность. Незапланированный допрос свидетелей защиты всегда непредсказуем. Приходится отступать от правила: не задавай вопроса, на который не знаешь ответа.

— Как долго вы были соседом Олгренов, мистер Риз?

Он запыхтел, вспоминая.