Ленгтон взял с собой блокнот, в который записывал все свои предыдущие разговоры с Верноном.

На доске у двери камеры Вернона мелом была написана его фамилия и время прибытия. Ленгтон нарочито громко отодвинул задвижку и заглянул через дверное окошечко в камеру, так чтобы была видна лишь половина его лица.

— Надо поговорить, — начал он.

— Давно пора. Что вообще творится-то? Мне нужен адвокат, потому что здесь все неправильно делается. Вы права не имели привозить меня сюда и бросать в этот обезьянник!

— Чаю тебе не давали?

— Не хочу я никакого чаю! Я хочу знать, что здесь творится! Для чего меня привезли?

— Поговорить.

— Мы с тобой уже наговорились. Больше ни слова не скажу без законного представителя.

— Мне нужно, чтобы ты ответил на кое-какие вопросы.

— На какие еще? Что ты вокруг да около ходишь?

Ленгтон закрыл окошко, лязгнул задвижкой и громко сказал Льюису:

— Ладно, пусть сидит, зреет. Я утром приду.

— Вы меня здесь не оставите!

Ленгтон заговорил громко, так чтобы Вернону было слышно:

— Давай поищем ему адвоката, сегодня, скорее всего, уже поздно, может, завтра найдем. Постараемся выйти на того, кто с ним уже работал.

Вернон забарабанил кулаками в дверь:

— Эй, слушайте! Выпустите меня! Я свои права знаю!

Ленгтон взглянул на Майка и улыбнулся, оба промолчали.

— Ты не ушел еще, сволочь?

Вернон стучал по двери ладонями и кулаками, потом швырнул в нее матрасом. Похоже, он хотел отодвинуть кровать, но не сумел — ножки привинчивались к полу. В ярости он навалился на дверь всем телом, раздалось несколько глухих ударов.