* * *

Семь тридцать. «Немного счастья» в самом разгаре.

Винс, не отрываясь, смотрел в ящик. Кажется, он даже не дышал. Его распирал гнев. Он хотел разбить проклятый телек и вышвырнуть его обломки в окно. Однако, с большим трудом, Винс все же сдержался.

Он встал с дивана и подошел к окну. Отбросил грязное одеяло в сторону и высунулся наружу. Там, разумеется, ни души.

Сыщик закурил и посмотрел вверх, на небо. То тут, то там торчали одинокие крохотные звездочки; от луны остался лишь тонкий огрызок, похожий на улыбку приевшегося Нила Джефферсона, который в черт знает какой раз приперся на шоу и опять скалил зубы в объектив камеры.

Винс крепко затянулся. В восемь пятнадцать она будет ждать его у задней двери в «Жасмин». И, по всему выходит, это их последняя встреча.

Что можно сказать девушке, которую ты любишь, перед тем, как… нажать на курок?

Извиниться? Или просто сказать банальное «Прощай» и выстрелить? Или ничего не говорить? И так, и так — все выходит глупо.

Нет, наверное, он ничего ей не скажет. Слишком тяжело. Слишком важными должны быть слова, чтобы говорить их в такой момент, а ему, как всегда, придет в голову бессмысленный бред.

Поэтому — молча. Три серебряных патрона… Один — в сердце. Два — в голову.

Винс закрыл глаза. По щеке скатилась маленькая капелька…

В сердце.

* * *

Он стоял возле задней двери «Жасмина».

Дико болела голова. Винс помассировал виски, шумно выдохнул. Посмотрел на часы. Было пятнадцать минут девятого.

Спустя три минуты дверь распахнулась, и на пороге появилась она. Винс невольно вздрогнул: ему на миг показалось, что стилфи вышла к нему в своем зверином обличии.

Однако это было всего лишь секундное наваждение. Аманда в тот момент не была уродливым монстром, о нет! Многие женщины продали бы душу Люциферу за десятую долю ее красоты. На девушке было шикарное черное платье с глубоким вырезом, изумительно короткое.

«Надеюсь, Доктор прав, и она не сожрет меня раньше, чем…»

«Чем я нажму на курок».

«Смогу ли я?»