Джон Адамс искренне ненавидел Анну Катерину де Линьивилль-Отрикур, мадам Гельвециус. Он презирал ее — как, впрочем, и большинство французской аристократии — почти с первой же их встречи.
Пустив серого мерина легким галопом, он совершал ежеутреннюю прогулку по Булонскому лесу и размышлял об этой женщине, которая причинила столько вреда американской миссии во Франции за все время ее существования. Разумеется, он не мог поделиться своими чувствами с женой, хотя до того никогда не держал секретов от обожаемой супруги. Но эта Гельвециус, как до нее многие другие совершенно бесполезные женщины из высшего класса, пленила великого доктора Франклина своей так называемой веселостью и очарованием. Бедный доктор просто одурманен всем французским.
Адамс знал, что в своих делах на континенте должен проявлять повышенную осторожность. Из предыдущей миссии его в свое время отозвал Конгресс, а причина была следующей: якобы французский министр Верженн пожаловался на его поведение в дипломатических кругах. Сам же Адамс всегда подозревал, что инициатива его отзыва принадлежит не кому иному, как лично доктору Франклину; что доктор, основную часть жизни проведший за границей и впитавший пороки и недостатки чужеземных стран, не мог дольше выносить присущую истинным янки честность и прямоту.
Адамсу оставалось только молиться, чтобы если не он, то, по крайней мере, Томас Джефферсон смог воззвать к здравому смыслу доброго доктора. Ведь на плечах их троих лежала огромная ответственность в деле организации переговоров с Англией и Францией. И еще кое-что, связанное с их французской миссией.
Была в этой бочке меда ложка дегтя. С некоторых пор Адамс подозревал, что в непосредственном их окружении, прямо здесь, в Пасси, под носом Бенджамина Франклина, постоянно работает шпион, возможно даже двойной агент. Бог свидетель: в этом Ле-Валентинуа можно ожидать чего угодно. Подозрение падало не только на владельца замка и по совместительству торговца оружием Шомона. Недоверие вызывал еще и живший здесь же двадцатидвухлетний внук самого доктора, Темпл Франклин. Отец этого молодого человека Уильям (незаконный сын Бена) являлся роялистом и был некогда изгнан из Америки.
Однако, по мнению Джона Адамса, из всех этих сановных аристократов, сторонников роялизма и нуворишей, которых привечал доктор в своем пристанище в Пасси, самой опасной была мадам Гельвециус. И на подобные подозрения имелась очень веская причина.
Ее покойный муженек, месье Гельвециус, сделал состояние на королевской синекуре. Он был одним из тех самых «генеральных откупщиков», группы лиц, которым королевским указом были дарованы исключительные права — как бы сказали в Америке, монополии — на все торговые операции с товарами, производимыми во Франции или импортируемыми ею. Эти же люди и по сей день управляли торговлей, которую вела Америка с Францией и ее владениями.