Перотта изучил грифельную доску.

— Мне чизбургер с картошкой фри и немного жареного лука. Мясо чтоб было чуть сырым. И кофе.

— Мне то же самое, — заявил Воффлер. — Только бургер как следует прожарить. И никакого лука.

Так же вперевалку официантка отправилась выполнять заказ. Перотта проводил ее глазами и, когда она шла мимо кабинки в дальнем конце зала, увидел, что на него уставился мужчина в майке-безрукавке, покрытый татуировками и с могучими бицепсами. При взгляде на него в голове сразу возникали мысли о тюрьме.

Перотта хотел было поиграть с качком в гляделки, но, подумав, решил, что сейчас для этого не самое подходящее время, и повернулся к своему приятелю.

— Воффлер, мы сделали это, — негромко произнес он. — Черт меня побери, мы сделали это!

— Мы ничего еще не сделали, — остудил его пыл Воффлер. — Не говори об этом здесь. И не называй меня по имени.

— Да кто тут будет слушать? Как ни крути, мы в нескольких сотнях миль от Нью-Йорка, и никто пока даже не заметил, что он пропал.

— Нам это неизвестно.

Некоторое время они молчали. Татуированный бугай зажег сигарету, и никто не сделал ему замечание. Через несколько минут явилась официантка с чизбургерами.

Перотта по заведенной привычке проверил свой бургер.

— Я просил чуть сырой. Чуть сырой! А это что?

Не издав ни звука, официантка взяла тарелку и удалилась на кухню. Перотта заметил, что татуированный все еще пристально на него смотрит.

Вернулась официантка с новой тарелкой. Перотта снова проверил мясо, и снова оно оказалось пережаренным. Он начал отчитывать официантку, но Воффлер схватил его за рукав.

— Ты будешь есть, наконец?

— Но бургер недостаточно сырой.

Воффлер наклонился над столом.

— Ты что, на самом деле хочешь устроить здесь скандал, чтобы нас все запомнили?

Немного пораскинув мозгами, Перотта пришел к выводу, что приятель, вероятно, прав. Он безропотно сжевал бургер и выпил кофе. Голод давал о себе знать — они отправились в путь сразу после рассвета и остановились только раз на заправке, где съели по шоколадному батончику.

Они расплатились, причем Перотта не оставил официантке ни цента чаевых. Не из жадности — это было делом принципа. Неужели так трудно приготовить не сильно прожаренный бургер?