Билл налил в бокалы французского вина и принялся за свою порцию.

— Вы сильно проголодались. Пола?

— До полусмерти. Сегодня днем у меня взяли уйму крови.

Проглотив кусочек, она вдруг резко отложила вилку.

— Что случилось? Мясо сыровато? — глянул на нее Билл.

— Нет. Просто я кое-что вспомнила. Той ночью, когда Майлз пошел в особняк Дункана — второго февраля, в ночь его смерти, — я помню, что он отдал пинту крови Дункану.

— И что же?

— Не нужна ли кровь жертвы тому, кто собирается приступить к магическому ритуалу?

— Пола, — вздохнул Билл, — я едва не решил, что мне удалось убедить вас, что эти люди не могут практиковать вуду.[12]

— Но именно в ту ночь, когда умер Дункан, я впервые заметила перемену в Майлзе, — настаивала она. — И если Дункан завладел его телом — можно назвать это как угодно, — то для совершения ритуала им и понадобилась кровь Майлза.

— Допустим, они намеревались отправить старого Дункана в тело Майлза и, допустим, они использовали кровь для ритуальной магии. Но сам ритуал вовсе не обеспечивает успех замысла.

— Но если это удалось, то настоящий Майлз умер и никто ни о чем не заподозрит, потому что убийство недоказуемо!

— Вот это совершенно верно. Подобное убийство было бы идеальным. Но они не совершали его, — он плеснул в бокалы вина, — хотя я согласен, что в дате смерти Дункана есть некое странное совпадение…

— Почему?

— Второе февраля — один из «святых дней» этой конфессии. Его называют «Сретенье Господне» и считается, что это — одна из ночей, когда Сатана посещает землю.

— Так по-вашему, это — лишь совпадение? Он поставил бутылку на стол. Впервые, с него слетела оболочка скептицизма.

— Говоря откровенно, я не знаю… Из кухни высунула голову экономка.

— Ну как ростбиф?

— Прекрасный. Все изумительно.

— Хорошо. Я принимаюсь за суфле. Джордж спрашивает, не принести ли еще дров из гаража. Буря усиливается.