— Бантро уже спят, и я не хочу будить Джорджа. Жаль, что я не попросил его добавить дров перед ужином…

— Не лучше ли подождать? Может, электричество скоро дадут.

Билл, сидя на полу у ее ног, всматривался в пламя. Пола любовалась игрой света, скользящего по его лицу.

— Пола, ведь вы любили Майлза?

— Да.

— А что, если его личность изменилась навсегда?

— Наверно, тогда я покину его.

Он смолк, и Пола задумалась над тем, не было ли это намеком на возможность его женитьбы на ней в случае ее ухода от Майлза. С годами супружества забылась искренняя радость общения с совершенно новым человеком, ощущение влечения и удовольствия от флирта — этого старомодного, но наилучшим образом объясняющего ситуацию термина.

Потом она вспомнила Майлза — подлинного Майлза; с его теплотой, силой и слабостями, — как хорошо им было вместе и как долго они боролись за его карьеру. Как могла она забыть об этом? А что, если он все же не изменился? И «новый» Майлз вовсе не был таковым? В то время, как она его жена, сидя в гостиной едва знакомого мужчины мечтает выйти за него замуж…

В одиннадцать пятнадцать Билл поднялся и сообщил, что отправляется за дровами.

— Кажется, стихия уже поутихла и пора браться за дело.

Надев дубленку, он вынул из шкафчика фонарь и ушел на кухню. Выбрав себе один из журналов, Пола при свете колеблющегося пламени попыталась сосредоточиться на очерке о Марокко, но вскоре ограничилась просмотром фотоснимков. Прошло пятнадцать минут. Она отложила журнал, недоумевая, почему задерживается Билл и преодолевая искушение выпить лишнюю рюмку шерри. Она и так выпила непривычно много и ощущала действие спиртного. Решив, что лишняя рюмка все же не помешает, она подошла к подвесному бару и налила шерри. Сделав глоток, Пола приблизилась к застекленной стене и, прижавшись лицом к стеклу, вгляделась в темноту. От дыхания стекло помутнело: видя лишь случайные белые пятнышки снаружи и решив, что это — барашки волн, она вернулась к дивану. Свернувшись калачиком на мягких подушках, она отпила вина и, запрокинув голову, сонно всматривалась в очаг. С минуту-другую, она развлекалась тем, что пыталась разглядеть в пламени знакомые лица, но вскоре почувствовала, как веки ее смыкаются. Сопротивление сну было недолгим и восхитительное тепло, окутав туманом мозг, быстро погрузило ее в бесчувственное забытье.

* * *

Когда она проснулась, было десять минут первого. Она села и оглянулась.

Темнота.

— Билл?

Ничего, кроме стонущего ветра.

Внезапно она испугалась. Вспомнив, что на двери черного хода висела теплая штормовка, она наощупь пересекла темную кухню, нашла ее и надела. Затем открыла дверь.