— Что дает вам уверенность и право быть таким самодовольным? Я думала, мы несем ответственность за то, что делаем. До сих пор я жила в убеждении, что не может быть того, что вы сейчас предлагаете… — Джесмин дрожала всем телом. — Неужто мы дожили до того, что подобное стало возможно?

— Почему вы так самонадеянны? — Торнтен подался вперед. — Вы обвиняете нас в неблаговидных намерениях там, где мы хотим помочь. Мы верим в наше призвание и в то, что мы изучаем. Что конкретно может пойти не так? Не умерли же эти мыши! Они живы! С молодыми телами! Это просто завораживает. Процесс регенерации затронул все клетки… — Торнтен указал на экран: — По правую сторону — здешние мыши. Когда им сделали укол? — Торнтен слегка повернул голову в сторону зала.

— В воскресенье вечером, — подсказал Снайдер.

— Вот видите, всего два дня — и животных не узнать. Представьте себе, что вы могли бы это сказать через два дня про Маттиаса. Вы же знаете, как плохи его дела и как сильно он страдает!

Джесмин неотрывно смотрела на экран и покусывала губу. Внезапно на нее нахлынули картины отчаяния из прошлого, надежды на спасение Маттиаса, потом новое отчаяние. Нет ли в доводах Торнтена правды, которую она просто не видит?

— Где Анна? — спросила она.

— У сына. Она при нем дежурит. Ему все хуже день ото дня. — Торнтен подчеркивал каждый слог.

— Что она ответила на ваше предложение?

— Ну, она отказывается дать согласие.

— Значит, у нее есть свои основания, — сказала Джесмин с видимым облегчением после сомнений, которые она только что пережила. — Это ее родительское право. Ей и решать.

— Но она не видит, какие шансы открываются благодаря новому открытию.

— Я тоже не вижу. Я научная ассистентка Уэйна, я не эксперт. Но мой здравый смысл подсказывает мне, что все идет чересчур быстро.

— Но вы же понимаете гораздо больше, вы можете лучше оценить шансы. Убедите вашу сестру. Пожалуйста! — взмолился Хэнк Торнтен. — Подумайте: без лечения Маттиас умрет, а с этой терапией у него появляется шанс… Чего тут медлить? Я сделал бы все, чтобы спасти жизнь моего ребенка! А мать Маттиаса делает все? Будьте честны: она боится ответственности, она медлит и увиливает и тем самым наносит непоправимый вред своему сыну. А вы? Будь это мой племянник, я бы ни секунды не раздумывал, чтобы спасти его!

— Нет! Прекратите! — воскликнула Джесмин, почти не владея собой. — Почему вы не применяете другую терапию, запланированную для Маттиаса?

Фолсом откашлялся и провел ладонями по лицу:

— Потому что эта терапия у другого пациента прошла неудачно. Не дала результатов, которых мы ожидали, — и это при гораздо меньшем поражении печени.