Я запер ее, заметив:

— Плохо выглядишь…

У него было бледное лицо, покрытое испариной. Рукава рубашки он закатал до локтя, ослабил галстук, расстегнул ворот рубашки. Волосы падали на лоб густыми влажными локонами.

— Я должен уйти сразу же после трапезы, — сообщил Арт. — Я взял машину в прокате и поеду назад в университет. Полиция снова хочет меня допросить.

У меня все перевернулось внутри.

— Зачем?

Он слабо пожал плечами.

— Задать дополнительные вопросы. Это будет четвертый или пятый допрос. Я уже потерял им счет.

У меня возникло дурное предчувствие. Я представил, что по возвращении в дом доктора Кейда меня встретят полицейские Беллис и Инман: «Нам нужно, чтобы вы проследовали с нами в участок часа на два…»

— Надеюсь, что это — последний раз, — продолжал Арт. — Они гораздо умнее, чем я думал. Уверен, что у нас были бы проблемы, если бы не миссис Хиггинс. Когда тот парень обнаружил тело Дэна и после первоначального осмотра не нашли ничего подозрительного, миссис Хиггинс захотела, чтобы все побыстрее закончилось. Она жутко боится прессы, а после предыдущей попытки самоубийства Дэнни…

— Откуда ты все это знаешь?

Арт вытер лоб скомканной салфеткой.

— Я встречался с Тедди Уолфордом, частным детективом миссис Хиггинс. Мы сравнили записи. — Он вздохнул. — Не думаю, что ты понимаешь, насколько тяжелой была эта последняя неделя.

Артур спустил воду в унитазе и схватился руками за голову.

— Но я считаю, что теперь все закончится. Думаю, полиция готова свернуть дело. Пару дней назад я сказал им, что Дэн был «голубым». Они спросили, не происходило ли чего-то между ним и доктором Кейдом. Ну, интимных отношений…

— О, Боже! — воскликнул я. — Если это всплывет и станет достоянием…

— Не всплывет. Такой слух дошел до миссис Хиггинс, и она просто спятила. Угрожала подать иск на всех: на университет, на местную полицию, на службу безопасности. Она не хочет, чтобы ходила такая информация. Что сделано, то сделано. Он мертв, все закончилось.

— Да, — кивнул я.

Я говорил не только про Дэна. Мир, который я построил для себя, который мы все построили — иллюзорный он, или нет, — теперь был разрушен.

Арт поднял голову и посмотрел на меня, темные глаза у него слезились и выглядели явно больными.