— Там сейчас семь часов вечера.

— Он здесь. То есть в Чарльстоне.

— Теперь уже я чего-то не понимаю. Вы же вроде бы говорили, что он карабинер или кто-то в этом роде. В общем, не из чарльстонской полиции.

— Приехал прошлым вечером. Весьма неожиданно. Зачем, не спрашивайте — я понимаю меньше вашего.

Досада еще не улеглась. Накануне Бентон преподнес не самый приятный сюрприз, объявившись дома у Скарпетты с капитаном Помой. Она так изумилась, что на мгновение даже потеряла дар речи. После супа и кофе мужчины удалились. Бентона она с тех пор так и не видела, чувствует себя обиженной и несчастной и не представляет, что скажет ему при следующей встрече. Утром, перед вылетом в Ноксвилл, она даже подумывала, не снять ли кольцо.

— ДНК, — говорит доктор Франц. — Так что отбеливатель применять не будем, хотя сигнал был бы намного лучше, если бы мы убрали весь этот мусор, кожные клетки и выделения. Если это они.

Перед ними как будто небесные созвездия. Что они напоминают? Животных? Или это ковш. Есть ли у луны лицо? Да что же это такое? Скарпетта решительно изгоняет из мыслей Бентона и пытается сосредоточиться.

— Обойдемся без отбеливания и на всякий случай попробуем проверить на ДНК. Эпителиальные клетки в продуктах выстрела встречаются нередко, но лишь тогда, когда руки подозреваемого обрабатывают клейкой карбоновой пленкой. Вот почему то, что мы видим — если это кожа, — не имеет смысла. Разве что клетки попали с рук убийцы или уже находились на оконной раме. Любопытно, что стекло было вымыто и вытерто, чему в доказательство наличие белых хлопковых волокон. Между прочим, грязная футболка, которую я нашла в прачечной, тоже белая и из хлопка, но что это значит? Практически ничего. Любая прачечная — настоящая свалка всяческих волокон, такое уж место.

— При таком увеличении все свалкой становится.

Доктор Франц щелкает мышкой, меняет положение и наклон пушки, и электронный пучок бьет в область разбитого стекла. Трещины под высохшей полиуретановой пеной напоминают каньоны. Смазанные белые формы могут быть также эпителиальными клетками, а борозды и поры — отпечатком кожи некоей ударившейся о стекло части тела. Здесь же фрагменты волос.

— Кто-то либо ударился о стекло, либо его выдавливал. Может, оттого и треснуло? — размышляет вслух доктор Франц.

— В любом случае это не ладонь и не стопа — нет папиллярных узоров, — указывает Скарпетта. Из головы не выходит Рим. — Может быть, пороховой мусор не был занесен с чьими-то руками, а присутствовал в песке.

— Хотите сказать, еще раньше? До того, как…