Адам потянул завязки, и мягкий жир на животе Али выдавился из тугого пояса, подобно зубной пасте из тюбика.

— Али, а ты уверен, что это необходимо? Пояс сдавит тебе живот. Если Кратион ударит туда или пнет ногой…

— Пусть только попробует! — Али натянул черное обтягивающее трико, а поверх него — красные шелковые трусы. — А теперь помоги мне надеть кушак. — Он протянул Адаму длинную ленту из потертого красного атласа, вышитую арабскими письменами. — Этот кушак мне подарил Абдулла Хамид…

— Али, ты что, сошел с ума? Зачем так сдавливать себе живот?

— Тьфу! — Али гордо выпрямился и скрестил руки на груди. — Скажи мне, я хорошо смотрюсь?

У Адама на глаза навернулись слезы.

— Великолепно!

— Когда-нибудь я позволю тебе вылепить мою скульптуру.

— Спасибо, Али. Слушай, ради всего святого, будь осторожен.

— Друг мой, ты забываешь, что я выиграл сотни поединков, что меня ни разу не смогли победить!

— Знаю. Но мне страшно не хотелось бы видеть, как тебя изобьют.

Али рассмеялся:

— Профессор Френер сломал мне ребро, так что оно прорвало кожу, но я все равно его победил, а на следующий день я снова вышел на ринг. За всю мою жизнь никто ни разу не слышал, чтобы я вскрикнул! Никто ни разу не видел, чтобы я хлопал ладонью по ковру и просил пощады. Леблон взял мою ногу в захват приемом из джиу-джитсу. «Сдавайся, а не то я сломаю тебе лодыжку!» — сказал он. А я ответил: «Ломай, Леблон, — Али никогда не сдается». И он сломал мне лодыжку, а я встал на одну ногу и уложил его на ковер. Я сказал: «Никто не может сделать больно Али. Но уж кого Али хватает, о том Бог забывает! Таков Али!»

— О, я уверен, что ты победишь. Я на тебя поставил.

— Молодец! А как они оценивают мои шансы?

— Очень высоко.

— Не лги мне. Они думают, что я уже старый. Они смеются надо мной. Ладно, Бог с ними. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. В конце концов, когда они заплачут горькими слезами, я рассмеюсь им в глаза и скажу: «Старый волк еще не растерял своих зубов». Хорошо я смотрюсь?

— Али, ты выглядишь как настоящий чемпион, правда.

Али захохотал, и его огромный живот затрясся от смеха.

— Ха-ха-ха! Удивил я тебя, верно?.. Они думают, я собираюсь дурака валять с этим греком, этим киприотом. Ну уж нет. Я выйду на ринг — раз-два, раз-два; ногами вверх, головой вниз — раз! — подыму его над собой, как ребенка, потрясу, как глупого щенка; а потом швырну через голову и в два счета уложу на обе лопатки. Потом — раз! — и сожму его голову у себя под мышкой — моя знаменитая мертвая хватка, — сожму, пока у него глаза не полезут из орбит, а потом подыму его над головой, как гантель, и скажу: «Этот человек думал, что сможет побить Али Ужасного Турка!» А потом…