— Обычно он выпивал здесь, а летом после этого шел со мной в парк перекинуться в картишки.
— Он женат?
— Был. Жена от него обратно в Порту подалась. Не нравилось ей здесь засилье «черных». Ее послушать, так все мы «мавры». Свалила и детей с собой забрала.
Я прикончил свой чай. Собеседник действовал мне на нервы. Не знаю почему, может быть раздражали его слезящиеся глаза.
— Ну, мне пора, — сказал я. — Не хочу, чтобы и меня отправили на пенсию раньше времени.
— Так вам неинтересно, что сталось с Лоуренсу?
— Вы хотите сказать, что если он не приходит в кафе вот уже три дня, значит, он пропал?
— Обычно он каждый день сюда приходил.
— На работу к нему вы наведывались?
— А то нет! Работает он тут рядом, через дорогу. Третий этаж. Глухо.
— Может, уехал?
— Не было у него денег, чтоб уезжать.
— Позвоните мне, если он появится, — сказал я, давая ему визитку. — А если не появится, все равно позвоните в конце недели.
Ждать ответа я не стал — спешил поскорее выйти, чтобы голова перестала раскалываться от неонового света. Поднялся к Луизе. Дома ее не было. Пошел к себе в полицию. Карлуш тоже отсутствовал. Я принял аспирин. Полегчало. В дверь сунулся Абилиу Гомеш и сказал, что вид у меня ужасный. Подождав, я зашел в его комнату и открыл там лежавшую на его столе папку с делом Терезы Оливейры. И чуть ли не на первой же странице наткнулся на то, что меня интересовало: Тереза была найдена мертвой в черном «мерседесе» серии 250, дизель, регистрационный номер 1408 PR.
Я вышел, прогулялся, чтобы глотнуть воздуха. Но приятной прогулкой это нельзя было назвать: на улице было много машин, и от раскаленного асфальта несло бензиновой вонью. Я направился к пансиону «Нуну» и поднялся по старинной, чуть ли не двухсотлетней, лестнице, покрытой старым линолеумом. Жорже Рапозу был по-прежнему на месте и курил, уткнувшись в газету. Я положил руку на его конторку.
— А, инспектор, — равнодушно сказал он. — Это вы.
— Похоже, память на лица начинает к вам возвращаться.
Он подумал.
— Помню лишь тех, кто