Он ощущал напряжение и возбуждение. Смерть Габриэля Орна сильно потрясла его. Но со временем он свыкся с этой мыслью, и гнев его на исландскую господствующую верхушку, в том числе и на отца, усилился. Когда он, Бьёрн и Синдри встретились летом для разговора о том, чтобы пойти дальше, мысленно он был всецело за. Но, как и двое других, не был готов к этому. Требовалось найти кого-то еще.

Однако теперь, после Оскара и Листера, Исак был готов убивать сам.

И у него не оставалось никакого сомнения в том, что Харпу нужно убить.

Он провел много времени, читая и споря о таких идеях, как «цель оправдывает средства» и «авангард народа». Сознание того, что он живет по этим канонам, возбуждало. Ленин, Троцкий, Кастро, Че Гевара начинали так же, как он, с идеями и энтузиазмом, но не имеющими опыта насилия. А потом через какое-то время идеи воплощались в действие. Это время для него настало.

Исак знал, что Бьёрн оставил надежду избежать ответственности, и подозревал, что Синдри тоже, но сам по-прежнему считал, что есть значительная вероятность уйти от уголовного преследования. Никто из них троих собственноручно никого не убивал, и никаких причин обвинить их в убийстве не существует. Доказать заговор будет гораздо труднее, тем более что полицейские не имеют представления о том, кто нажимал на курок. Исак был уверен, что они этого не узнают.

Синдри наивно надеялся, что пришло время революции. Оно придет, на это могут потребоваться годы, но гражданское общество в конце концов распадется под бременем противоречий, разъедающих капитализм. И когда это произойдет, Исак будет готов к революции. Он будет в ближайшие годы создавать элитные кадры революционеров, подлинный авангард пролетариата, способный повести таких людей, как Бьёрн, к лучшей жизни.

Это время придет. Он молод. Он может потерпеть.

Все будет хорошо, пока они хранят молчание. Он думал, что в этом положиться на Бьёрна и Синдри можно. Но на Харпу нет. У этой бабы развяжется язык.

Он должен быть архиосторожным. Убийство Харпы, разумеется, приведет к отдельному расследованию, и он будет главным подозреваемым. В «хонде» ни в коем случае нельзя оставлять никаких улик. Тело нужно будет непременно выбросить за километры от Грюндарфьордюра или других мест, где его видели.

Создать себе безупречное алиби ему не удастся, но он провел предыдущую ночь в небольшой гостинице для туристов совсем рядом с Рейкьявиком, у ведущей на юг дороги, и не преминул назвать владельцу свое имя. Утром он встал чуть свет и поехал на север. Когда Харпы не станет, он проедет через всю Исландию, потратив на это, если понадобится, всю ночь. Когда его увидят в Торсмёрке, лагере значительно восточнее Рейкьявика, наутро после смерти Харпы, полицейские должны будут поверить, что он провел там всю ночь.