Ему казалось, что не он приближается к двери, а она надвигается на него, становясь все больше и больше. За этой дверью находилась обожаемая им женщина.

Женщина, которая едва не погибла из-за его дурацкой самоуверенности. Что она скажет ему? Он на какое-то мгновение остановился перед дверью. Полицейские старались не таращиться на него. Наверное, они сочувствовали ему, не зная, что он этого сочувствия не заслуживает. Дверная ручка была холодной Кэти лежала на постели. Её рука была в гипсе. На правой стороне лица был гигантских размеров кровоподтёк, половина головы забинтована. Она лежала с открытыми глазами, но в них почти не было проблеска жизни. Джек приблизился к ней, как во сне. Медсестра подвинула к постели стул. Он сел, и взял Кэти за руку, пытаясь что-нибудь сказать. Но ничего не приходило в голову. Она повернулась к нему — в глазах её появилось какое-то выражение, и они наполнились слезами.

— Прости меня, Джек, — прошептала она.

— Что?

— Я видела, что она возится с ремнём, но я ничего не сделала, потому что спешила. А потом этот грузовик… и мне всё было некогда. Если бы я проверила ремень, с ней бы ничего страшного не случилось… Но я так спешила, — она отвела глаза в сторону. — Прости, Джек.

«Господи, она считает, что это она виновата… Что ей сказать?» — думал он, потрясённый услышанным.

— С Салли всё будет в порядке, детка, — выговорил он наконец, поднёс руку Кэти к губам и поцеловал. — И с тобой тоже. Остальное все неважно.

— Но…

— Никаких «но».

Она повернула к нему лицо и попыталась улыбнуться, несмотря на слезы, катившиеся из глаз.

— Я говорила с доктором Эллингстоуном из Хопкинса — он приходил сюда и видел Салли. Он говорит… он говорит, она поправится. И он говорит, что это Шапиро спас её.

— Я знаю.

— Я даже не видела её… Я помню только мост, а очнулась я всего два часа назад, и… О Джек!..

Он крепко сжал её руку и наклонился, чтобы поцеловать её в губы, но не успел коснуться их, как оба они разрыдались.

— Всё будет хорошо, Кэти, — сказал Джек, сам тоже начиная верить, что все придёт в норму. Жизнь его ещё не кончилась.

«Но кое для кого кончится», — сказал он себе. Эта мысль пришла как бы со стороны, родилась в той части мозга, что уже заглядывала в будущее. Мысль о том, кто был причиной всего этого, родила в нём холодную ярость, и успокоить её могла только смерть той сволочи.

Время печали подходило к концу, уносимое в прошлое его собственными слезами. Оно ещё не ушло совсем, но голова его уже начала думать о том времени, когда чувства его успокоятся. Почти успокоятся. Но одно чувство всё-таки не будет знать покоя. И хотя он может держать его под контролем, тем не менее он будет слушать то, что диктует это чувство. И пока он не избавится от него, ему не суждено вновь обрести радость жизни.