Предводитель смотрел вперед и вверх, в бездонную голубизну неба… Он ведал то, чего не знали его нукеры… Орда исчезнет… Ничего не создав, ничего не воздвигнув, ничего не воплотив… О ней в этих краях останутся только легенды, но и те со временем пропадут, растворятся в бескрайних лесах и полях… Плененный монах поведал ему здешнюю поговорку: «По-гибоша, аки обры».

Когда-то этот народ был велик, воинствен и могуществен, он покорил земли, леса, города и языки… И – пропал бесследно в этой земле; никто уже не может сказать, какие они были, откуда пришли… От них не осталось ничего, кроме имени, пустого звука, носимого ветром… «…И все погибли, и не осталось ни одного обрина, и не осталось от них ни племени, ни роду…»

Для этой страны не существует никакого закона, она молчаливо, упорно и тайно хранит то, что является ее душою… И потому ему, Властителю, никогда не избавиться от мучительного страха небытия… Покориться этой неведомой тайне он не желал, а постичь – не мог.

В чем она, тайна этого народа и этой земли, называемой нежным словом, похожим и на посвист пущенной из чащобы смертоносной стрелы, и на имя здешнего желтоглазого лесного зверя, и на шепот осоки на ранней заре над сплетенными телами влюбленных – Русь…

– Русь, – повторил Корсар одними губами, открыл глаза… Вокруг была густая и темная пелена во ды, когда и как он в нее провалился – понять было невозможно. А сейчас его волокло потоком куда-то вверх, и сквозь смеженные ресницы он почувствовал свет и еще через минуту – вынырнул из омута, и оказалось, что он стоит на слабых, трясущихся ногах на отмели, а мимо несет мутную, покрытую гарью и щепой воду, всю испещренную маленькими водоворотами…

Запрокинул голову, посмотрел вверх… Чуть-чуть подсвеченное заревом недальнего пожара небо было влажным, низким, дождливым… Корсар ощутил за плечами тяжесть автомата Калашникова, передвинул его на грудь, огляделся и, бесшумно ступая сквозь разросшуюся осоку и дурман, шагнул к берегу…

…Утро выдалось сумеречным, непогодным. Облака затянули небо, накрапывал легкий дождичек. Не менее тридцати – сорока черных фигурок лежало вокруг пакгауза. Пулеметный огонь оттуда смолк, и командиры групп отдавали короткие лающие команды – бойцы в черном охватывали пакгауз плотным полукольцом, не прекращая поливать огнем из бесшумных автоматов типа «скорпион» две молчащие амбразуры. На всех – были темные светофильтровые очки, хотя день летний выдался совсем невзрачным, квелым.