Однако в его словах все же была одна вещь, от которой по ее коже побежали мурашки.

— Тед сделал снимки?

Сама мысль об этом была настолько отвратительна, что она испугалась, что ее стошнит. Может, она даже сама передаст их средствам массовой информации, просто чтобы распространить, уменьшить бремя одного маленького извращенного Теда, тащившегося от высоких окон и заснявшего их с Кристианом.

Чем больше она думала об этом, тем больше ей нравилась эта мысль. Она бы предпочла, чтобы фотографии стали достоянием общественности, чем грязным секретом какого-то больного.

— Да, и сделал для всех нас копии. — Альберт коротко рассмеялся.

— Поэтому Теда и убили? Из-за фотографий? — Она попятилась к двери на террасу, не спуская глаз с Альберта.

— Я так не думаю, — новый голос вступил в разговор, и Катя повернулась, чтобы посмотреть, кому он принадлежал.

— Филипп, — задохнулась она, увидев мужчину, стоявшего в дверях бильярдной, но Филипп не спускал глаз с Альберта.

— Это не имело никакого отношения к фотографиям, так ведь, Бёрди?

Выглядел Филипп по-прежнему ужасно. Лицо покраснело, бисеринки пота скопились на лбу, словно его галстук был затянут слишком сильно. Она видела, как адамово яблоко дергается на его шее.

— Я сдулся, Бёрди, — продолжал Филипп голосом, полным отчаяния. — Я не могу больше так. Думаю, когда мы начинали, я полагал, что мы где-нибудь да закончим. Но ведь этому не будет конца, не так ли? Ты будешь продолжать, пока ничего не останется, пока не будет иметь значения, что Кристиан Хокинс незаслуженно понес свое наказание, а Мэнни Попрошайка умер лжецом. Все это будет зря, вся работа, просто потому, что тебе никогда не будет достаточно. Ты будешь продолжать.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Филипп, — сказал Альберт, брови его беспокойно нахмурились в замешательстве. — Может, тебе стоит вернуться наверх, где тебе и место.

Но Филипп никуда не собирался. О чем бы он ни говорил, он находился на грани безумия.

— Тед пытался шантажировать тебя? В этом дело? — спросил Филипп.

— Проклятье, нет, — сказал Стюарт. — Он собирался донести насчет девчонки.

Обернувшись, оба мужчины взглянули на бывшего рейнджера, который, казалось, был сыт по горло препирательствами.

— Ты, идиот, — прорычал Альберт.

Выражение отвращения постепенно покидало лицо Стюарта, но Катя слышала достаточно и медленно, дюйм за дюймом, продолжала продвигаться к двери террасы.

— Докладывай ситуацию, — прошептал Хокинс, устраиваясь рядом с Кидом в густых зарослях позади поместья Трейноров.

— Два мужчины вошли и вышли с террасы, — ответил Кид, наблюдая за задней стороной дома через прицел своей снайперской винтовки. — Один из них большой, будто сидит на стероидах или чем-то подобном, здоровяк, короче. На нем военная форма, а на плече старая добрая тату американских рейнджеров.