Шпеер неоднократно предлагал перевести инвестиции из Соединенных Штатов в Европу, но Моралес, как и большинство южноамериканцев, в поисках финансовой стабильности и безопасности всегда смотрел на север. Наркобарон высоко ценил доллар и считал Соединенные Штаты страной больших возможностей, а также самой процветающей частью Американского континента, на котором он сам жил. Европа же пугала его, поскольку Моралес не имел никакого представления о европейских порядках. Но Шпеер, похоже, все-таки был прав: американцы уже наложили лапу на половину состояния Моралеса, и настала пора перевести другую половину в более безопасные места. Пока будет проходить организационный период, он останется в Латинской Америке, но в дальнейшем в качестве места обитания решил остановиться на Испании. Там тот же язык, сходные традиции, пища, а также, что немаловажно, коррупция во властных структурах, которая, как ему казалось, в Испании развита больше, чем в других европейских странах. Кроме того, Моралесу уже приходилось бывать в этой стране и путешествовать по ней, и он помнил, что тогда ему очень пришлась по сердцу Марбелья. Одно время он даже подумывал о приобретении там недвижимости.

И вот теперь наркобарон дал «добро» Шпееру на продажу своих акций и ценных бумаг и перевод денег в Европу.

Самолет, доставивший Шпеера на Арубу, уже вернулся и стоял на взлетной полосе в джунглях неподалеку от фабрики по производству кокаина. Машину проверили, заправили и подготовили к полету в Панаму. Моралесу оставалось уладить только одну проблему, а именно: рассчитаться с Роблесом. Этого человека наркобарон считал ответственным за потерю пятидесяти миллионов долларов и прочие выпавшие на его долю неприятности, по причине чего хотел разобраться с ним лично.

В полшестого Моралес сел в джип и покатил в направлении лагеря. Тупаку выпало вести пикап с запакованными в ящики ценностями, а Амайе — «ниссан-патрол» с членами семьи наркобарона. Индейцы получили распоряжение прибыть к взлетной полосе к восьми часам вечера, проследить за отлетом самолета, а после этого отправляться в свою родную деревню.

Когда Моралес приехал на фабрику, все там, казалось, обстояло как обычно. Рабочие трудились в цехах и во дворе, рафинируя, пакуя и складируя белый порошок, стоивший в десять тысяч раз дороже муки или сахарного песка. Заметив босса, люди напускали на лицо озабоченное выражение и удваивали свои усилия, имитируя повышенную производственную активность. Те, что оказывались ближе к машине, кланялись и бормотали слова приветствия, остальные снимали шляпы. Никто не удивился, когда Моралес, выйдя из джипа, двинулся прямиком к складскому помещению. Они знали, что прошлой ночью араваки привезли и заперли там какого-то парня — на сей раз, по счастью, не являвшегося одним из них. Поэтому его персона и его участь мало волновали рабочих.