— Эй, док! Вы там?

— Да, я здесь.

— Говорит инспектор полиции Рого. Я сделал ей укол, но боюсь, что было уже поздно. Она скончалась. Скоро вы к нам пробьетесь?

— Уже приступаем к резке обшивки.

Сверху раздался стук, и металлический голос приказал:

— Всем немедленно очистить этот участок. Начинаем автогенную резку.

Удары участились, сменившись оглушительным ревом, хрустом и скрежетом. На черной поверхности корпуса появилось свечение, а затем тонкая огненно-желтая линия. Запахло горелым металлом, сверху посыпалась окалина.

Шелби сказал:

— Спокойствие, мистер Роузен. Они пробиваются к нам. Еще чуть-чуть, и здесь будет врач.

Мартин с каким-то странным, необъяснимым негодованием следил, как огненная линия ползла по черной обшивке корпуса, образуя прямоугольник примерно три на три фута. Успей они на десять, даже пять минут раньше, быть может, Белль Роузен удалось бы спасти? Он услышал, как стальные крючья с лязгом зацепились за вырезанные края. Плита чуть подалась вверх, и вдруг одним рывком ее отшвырнуло в сторону. В проем тотчас хлынул ослепительно яркий свет утреннего солнца.

Наверху появились форменные холщовые брюки, затем кожаная куртка, и вниз спрыгнул голубоглазый молодой блондин с короткой флотской стрижкой.

— Я лейтенант Уорден, — представился он. — Где сердечница?

Мюллер и Рого расступились. Врач наклонился над Белль, осмотрел ее и сомкнул ей веки.

Затем он спросил:

— Кто здесь ее муж?

Они молча кивнули на почерневшего от горя, потрясенного Роузена, которого колотило словно в лихорадке.

Врач печально произнес:

— Очень сожалею, сэр, но вынужден сообщить вам, что она скончалась. Больше ничего нельзя сделать.

— Вы хотите сказать, что она умерла? Миссис Роузен умерла?

— К сожалению, это так.