— Ненадолго, Браво. — Отец смотрел на него, и Браво в первый раз увидел страдание на его лице, боль, которую он пережил из-за болезни Стеффи и ее смерти. — Я просто хочу, проходя ночью мимо твоей комнаты, видеть твою голову на подушке. Вот и все. На время, Браво, ладно?

— Конечно, отец.

Декстер остановился под платаном, провел рукой по испещренной солнечными брызгами коре, пестрой, как шерсть увязавшейся за ними дворняжки.

— Иногда поздно ночью я прохожу по комнатам и вижу ее… слышу, как она отворяет дверь, слышу ее голос, мягкий и ласковый, как эти солнечные зайчики. Она зовет и зовет меня…

Браво, находясь в забытьи между сном и явью, не хотел отпускать отца, но лицо Декстера постепенно растворилось в тумане. Браво вспомнил о Квинтэссенции. Сердце взволнованно подпрыгнуло. Найдя ее, он смог бы воскресить его, снова увидеть отца живым! Но он тут же понял, что не поступит так. Отец не хотел бы воскрешения. Откуда он знал? Ведь после смерти Стеффи отца наверняка посещали те же самые мысли. У него был доступ к сокровищнице и Квинтэссенции. Почему он не использовал ее, чтобы воскресить любимую жену? Потому что был согласен с дядей Тони, полагая, что Квинтэссенция не предназначена для людей. Ее применение нарушало естественные законы, хрупкое равновесие природы, что было чревато неведомыми, — возможно, гибельными — последствиями. Вот почему орден столетиями ревниво оберегал эту тайну, вот почему он не может позволить себе не справиться с заданием… Теперь Браво понимал это всем существом, интуитивно; раньше ему было недоступно такое понимание. Ведь он чувствовал, как, несмотря на принятое решение, при одной мысли о Квинтэссенции его душу начинает терзать сильнейшее искушение. Невозможное, невероятное на первый взгляд желание могло сбыться, его отец мог воскреснуть, вернуться к жизни… Они смогли бы завершить все начатые и так и не законченные разговоры; оставив наконец в стороне взаимные колкости, они раскрыли бы друг другу свои мысли и причины своих поступков. Они начали бы понимать и прощать, чувствуя, что наконец могут общаться мирно…

Полностью придя в себя, Браво повернулся и застонал. Что-то изменилось, но что? Через мгновение он осознал, что рева воды больше не слышно. Он уже не на борту катера. Браво открыл глаза. Мешок с его головы сняли, он лежал в маленькой, узкой комнате на скромной лежанке. Рядом стоял сундук из простого необработанного дерева. Исцарапанная поверхность сундука служила столом, на ней стояли белый фарфоровый кувшин и чашка. На стене над лежанкой Браво увидел деревянное распятие.