Я ораторствовал и в то же время говорил искренне. Они подались вперед в своих креслах. Моя рука легонько дрогнула, когда я указал ею на воображаемого Клайда Малиша.

— Если он сядет в тюрьму, все его дело развалится. Никто больше не сможет управлять организацией так, как он. А вот если он вдруг поймет, что неуязвим, — это катастрофа. Люди непременно будут свидетельствовать против него, только если почувствуют, что у нас на него имеется что-то серьезное. Вы улавливаете? Надо поджечь его дом и бить крыс, когда они начнут выскакивать на улицу. Именно этого мы и хотим от вас. Лучше закрыть дело сейчас, чем вынести на суд и получить условное освобождение. Или — избави Боже! — оправдательный приговор. Он выйдет на свободу — и это будет конец всем нашим планам. Если впредь мы выдвинем против него обвинение, это будет выглядеть щекоткой из чувства мести. Мы, скорее всего, не сумеем добиться даже того, чтобы выдвинуть обвинение. Закрыть дело будет намного предпочтительней. Если мы это сделаем, то он, может быть, станет даже наглее. Беспечнее.

Я устало откинулся в кресле. Они явно нервничали и по-прежнему с надеждой смотрели на меня, ожидая указаний.

— Наше первое дело против него должно быть твердым, как скала, — заключил я.

— Так значит… — смущенно начала Мерилин.

Я поднял руки.

— Как поступить — это решать только вам. Я не знаком с делом так, как вы. Следовательно, вам и карты в руки. Я просто хотел, чтобы вы знали, что поставлено на карту.

Они переглянулись. Фрэнк начал было говорить, но осекся. Мерилин тоже попыталась с тем же успехом. Впервые с тех пор, как они вошли в мой кабинет, они выглядели настоящими партнерами. Они даже стали походить на мужа и жену.

Больше я не сказал ни слова. Мерилин и Фрэнк тоже молчали. Когда они вышли в приемную, я услышал их спорящие голоса.

Оставшись в кабинете один, я не ощутил удовлетворения. Я чувствовал себя каким-то пауком, плетущим свою паутину за письменным столом. Это было далеко от торжества.

* * *

Решение не было тяжелым. Я присутствовал в суде на следующее утро, когда судья Маррокуин предложил Фрэнку вызывать своего свидетеля, а Фрэнк вместо этого поднялся и заявил:

— Ваша честь, штат Техас принял решение о снятии обвинения по данному делу.

Испуганные лица присутствовавших должны были показаться комичными всякому, кто находит удовольствие в таких вещах. Лицо Клайда Малиша не дрогнуло. Что за хладнокровный субъект! Он даже не глянул в мою сторону. Казалось, он так же, как и все, смущен неожиданным поворотом событий. Его адвокату пришлось не единожды склониться к нему и объяснить, что он свободен. Подсудность была снята в самом начале процесса, и это означало, что данное обвинение уже никогда не может быть ему предъявлено. Обвиняющей стороне такая возможность предоставлялась только однажды.