Из расселины послышались выстрелы, и по пещере, заглушая песнь сирен, пронеслось эхо. Следом за ним раздался пронзительный крик.

— Проклятье! — прорычал лейтенант.

Он поднял оружие и сделал шаг к расселине, но Дэвид схватил его за руку и остановил. Стоун смотрел на него так, словно хотел ударить.

— Слушайте! — сказал Дэвид.

Все последовали его совету. Сначала вокруг царила полная тишина — ни криков раненых, ни выстрелов, ни мольбы о помощи, — но в следующее мгновение снова возникла далекая песня.

— Они мертвы, — догадалась агент Восс.

Стоун бросил на нее свирепый взгляд и опустил голову.

— Наверное, сирен потревожил свет. Или всплеск, я не знаю, — сказал Дэвид. — Но пение, как мне кажется, это нечто вроде эхолокации у летучих мышей. У них есть глаза, но они используют и другие органы чувств. Если бы мы находились в той же расселине, сирены поняли бы, что мы там.

Песня продолжалась.

Гейб почувствовал, как холод коснулся его спины.

— И что же следует из твоих слов? Их пение означает, что они вышли на охоту?

— Или они таким способом общаются друг с другом. Мы еще многого о них не знаем.

Гейб бросил на него пристальный взгляд. Да, ученый был молод и неловок, но сейчас доктор Будро выглядел куда более серьезным и опытным.

— Мы знаем все, что нам нужно, — вмешалась Восс. — Самое главное, что мы не можем вернуться обратно тем же путем.

Никто не стал возражать, в особенности после того, как к одинокой песне стали присоединяться другие. Кроули свернул в новый туннель, продолжая вести за собой маленький отряд, Дэвид последовал за ним.

Гейб посмотрел на Восс и Стоуна.

— Я буду прикрывать фланг, но у меня нет оружия.

Он показал им пустые руки.

— Зато есть у меня, — ответил Стоун, показывая на десантный автомат. — Пошли.

Восс не сдвинулась с места. Она долго смотрела на Гейба, а потом вздохнула.